Чуть больше 10 лет назад, в июне 2009 года, я принимал участие в обсуждении проблем нашей армии на заседании дискуссионного клуба «АйтPARK» по приглашению его модератора, уважаемого общественного деятеля и телеведущего Нурлана Кенжебековича Еримбетова. И на этом заседании, помнится, журналистами на полном серьезе задавался вопрос участникам обсуждения: «А нужна ли Казахстану армия?» Сам вопрос при этом был почти риторическим, практически однозначно предполагавшим отрицательный ответ. Это дополнительно подчеркивалось ироничным подзаголовком информационного сообщения о заседании клуба, который звучал так: «А вдруг завтра война или какое другое мероприятие?» Армейский афоризм». Сегодня те относительно спокойные и наивные времена вспоминаются с ностальгией, несмотря на финансовый кризис 2008 года и прошедшую в нашей стране в феврале 2009 года девальвацию.

Ведь с 90-х годов прошлого века не только наше казахстанское общество, но и все мировое сообщество были убаюканы, как казалось, неопровержимой логикой «Конца истории» Фрэнсиса Фукуямы. «Какие могут быть войны в современном мире? О чем вы?!» Большинство развитых стран ведь придерживается единой (либеральной) идеологии, а отдельных тиранов, вроде Саддама Хуссейна, всегда можно коллективно приструнить. Поэтому в то время армия многим, не только казахстанским журналистам, но и куда более влиятельным в мире людям, представлялась каким-то пещерным анахронизмом, без которого большинство «цивилизованных» стран вполне могут обойтись.

К сожалению, произошедшие с тех пор события продемонстрировали всему миру полную несостоятельность тех наивных представлений. Сейчас ситуация в мире динамичная и во многом непредсказуемая. Не исключено, что буквально в ближайшие годы военные угрозы для нашей страны могут возникнуть с самых различных направлений.

В последние десятилетия основные принципы международного права нарушались регулярно самыми разными субъектами. В том числе нарушались и нарушаются принципы неприменения силы и угрозы силой, разрешения международных споров мирными средствами, нерушимости государственных границ и принцип территориальной целостности государств.

Как известно, при отказе нашей страны от ядерного оружия и присоединении к Договору о его нераспространении 5 декабря 1994 года был подписан Будапештский меморандум. Помимо Казахстана, его подписали Россия, Великобритания и США. Точно такой же меморандум был подписан Украиной и Белоруссией. В этих меморандумах содержались гарантии безопасности для наших стран после добровольного отказа от ядерного оружия. К сожалению, время показало, что в реальности эти гарантии стОят не дороже бумаги, на которых были напечатаны эти меморандумы.

Сразу выскажу свое мнение по поводу якобы имевшейся возможности сохранения ядерного оружия в Казахстане. Я, кадровый офицер, прошедший процесс распада Советской Армии, то есть безденежья, отъезда специалистов, разброда и шатания, и последующего создания с огромными трудностями Вооруженных сил Казахстана, имею на этот счет твердое и однозначное мнение. Сохранить ядерное оружие в Казахстане в тот момент не было никакой возможности – ни политической, ни экономической, ни кадровой, ни технической, ни военной. Те, кто говорит иначе, не имеют представления ни о сложности поддержания в исправном и боеготовом состоянии этого вида оружия, ни о реальной ситуации в армии и в стране в то время. Или же эти люди сознательно спекулируют на данной теме.

Кто-то может посчитать несоблюдение международных договоров странами-гарантами несправедливым, аморальным, использовать иные эпитеты, либо пытаться представить альтернативную реальность в духе «А вот если бы тогда…». Я же считаю такое занятие бесперспективным и предпочитаю реально оценивать имеющуюся ситуацию.

В настоящее время я не связан ни с государственными, ни с общественными структурами и высказываю свою личную точку зрения. С момента моего увольнения с действительной военной службы прошло достаточно много времени, и я не имею допуска к военной и государственной тайне. Все изложенные ниже сведения взяты из открытых источников. При этом в основе моих рассуждений лежит простая логика, для понимания которой не требуются глубокие военные познания. И сегодня я предлагаю всем нам взглянуть на нашу страну как на театр военных действий, представив возможный их ход в случае вторжения на территорию нашей страны превосходящих сил противника.

Занимая 2 млн. 724,9 тыс. квадратных километров, наша страна находится на девятом месте по площади территории среди государств мира. Это означает очень плохую военную логистику, то есть неблагоприятные условия для организации снабжения войск. Колоннам снабжения надо преодолевать огромные расстояния по открытой местности. В связи с чем подвоз вооружения, боеприпасов, ГСМ и продовольствия в условиях действия по колоннам снабжения авиации противника будет крайне затруднен или даже невозможен. Поэтому в каждом регионе придется воевать в основном лишь тем, что будет иметься на начало войны. Надо понимать, что по данным военных экспертов, например, запасы артиллерийских боеприпасов были в основном израсходованы ВС Украины всего за 4 месяца активных боев. И это при том, что военная логистика Украины не разрушена и продолжает действовать, запасы и вооружение из западных областей доставляются к линии фронта!

По состоянию на декабрь 2021 года население Казахстана составляло 19 169 550 человек. По этому показателю Казахстан занимает шестьдесят четвёртое место в мире. Соответственно, по плотности населения Казахстан занимает 183 место в мире. Плотность населения Казахстана составляет 6,93 человека на км2. Для сравнения, плотность населения Украины – 74 человека на квадратный километр, то есть в 10 раз больше.

При этом на такую огромную территорию мы имеем довольно небольшую по численности армию при полном отсутствии активного резерва. Под активным резервом я понимаю вооруженные формирования, проводящие регулярную боевую подготовку в режиме регулярных сборов и (или) постоянных групповых занятий. В мирное время служба в таких формированиях совмещается с работой по основной специальности. В случае начала боевых действий эти формирования немедленно занимают заранее назначенные позиции и выполняют задачи в составе Вооруженных сил.

Но такого активного резерва, как я сказал, у нас нет. Можно сказать, мобилизационного резерва у нас нет вообще. Имеющиеся мобилизационные планы состоят из мероприятий той или иной степени нереалистичности, так как большинство из них никогда не проверялись на практике, «выполняясь» лишь на бумаге, а в учетных карточках военнообязанных как в воинских частях, так и в военкоматах, полно «мертвых душ».

Огромное количество наших молодых людей, прежде всего городских жителей, в армии не служили вообще. Даже если кто-то из них бегает триатлон, подтягивается на одной руке, или раз в месяц стреляет в своих друзей цветными шариками с краской, все это не делает из них подготовленных бойцов. Для армии это просто балласт, пушечное мясо. К примеру, попробуйте посчитать, сколько (в процентах) из ваших знакомых в возрасте до 35-40 лет служили в армии? Сколько из них может собрать-почистить автомат? Выбрать огневую позицию и назначить сектора обстрела? Оказать первую помощь себе и своим товарищам в случае ранения? После захвата противником населенных пунктов всю эту неорганизованную людскую массу просто сгонят в фильтрационные лагеря. Часть из них завербуют и погонят на фронт против нашей же армии, часть оставят для «перевоспитания». Самых активных «несогласных» просто уничтожат.

Если даже завтра мы призовем всех этих неслуживших парней, их придется с нуля обучать азам военного дела. И на это уйдет не один месяц, которых у нас не будет. И потребуются укомплектованные инструкторами учебные воинские части, которых у нас тоже нет в достаточном количестве. Поэтому придется воевать теми силами, что у нас есть.

А что же мы имеем? По данным Википедии численность Вооруженных сил Казахстана составляет около 40 000 человек. Для сравнения, штатная численность армии Российской Федерации на начало 2022 года составляла 1 000 000 (один миллион!) человек. Правда, по экспертным оценкам, в реальности их было около 800 000 человек, но это тоже очень немало. В начале «специальной военной операции» общая численность войск, принимавших в ней участие, по некоторым данным, составляла 200 000 военнослужащих. А численность армии Китая, другого нашего «большого соседа» – 3,5 (три с половиной!) миллиона военнослужащих. Все эти сравнения явно не в нашу пользу.

Идем дальше. Имея такую огромную территорию, наша страна имеет и одну из самых протяженных сухопутных границ с сопредельными странами. Так, сухопутная граница между Казахстаном и Россией составляет 7 591 км (это самая длинная непрерывная сухопутная граница между двумя странами в мире). И если просто равномерно расставить 40 000 наших военнослужащих вдоль этой границы, то получится по одному военнослужащему на каждые 190 метров границы (40 000 х 190 = 7 600 000 метров = 7 600 км). Протяженность нашей границы с Китаем – 1 783 км, на юге с Кыргызстаном – 1 242 км, с Узбекистаном – 2 351 км.

О чем говорит этот факт? Это означает, что при ведении боевых действий в Казахстане никакой линии фронта (например, такой, как сейчас в Украине) не будет, а возможны лишь бои за отдельные объекты и населенные пункты.

Теперь посмотрим природно-климатическую характеристику нашего региона. Мы все привыкли к выражению Ұлы дала, Великая степь. Но это разговорное, поэтическое выражение. А что говорит нам наука география? На самом деле, большая часть территории Казахстана – пустыни, а именно 44%. Вместе с полупустынями они составляют около 55% территории. А вот зона степей составляет лишь около 30%. При этом значительная часть наших пустынь и полупустынь имеет каменистую почву, то есть легко проходимы для тяжелой военной техники. И в этом плане наши почвы сильно отличаются от почв степей Украины, где во время весенней распутицы наступающие танки вязли в метровых пластах раскисшего чернозема, после чего многие из них были просто брошены экипажами.

В Казахстане практически нет лесов, удобных для устройства засад и укрытия техники, а также естественных водных преград, которые, как показывает опыт войны в Украине, играют важную роль для организации обороны. Так, взрыв дамбы на реке Ирпень 26.02.2022 г. и последующий разлив реки с затоплением села Демидов и соседних населенных пунктов создали трясину и заставили наступающие танковые колонны искать обходные пути, свернув в сторону населенных пунктов Гостомель и Буча. Тем самым для подготовки обороны Киева было выиграно драгоценное время. Сравнительно небольшая река Северский Донец в районе населенного пункта Белогоровка Луганской области в начале мая сильно затруднила продвижение наступавших войск, которые потеряли около 400 военнослужащих и 80 единиц техники в попытках форсирования реки. В настоящее время река Днепр представляет собой серьезное препятствие для развития наступления любой из сторон. Подобный опыт в Казахстане вряд ли применим.

В нашей стране почти нет собственного военного производства. Армия Казахстана более чем на 95% зависит от импорта вооружения. Россия для нас в настоящее время - практически единственная страна-поставщик и вооружения, и боеприпасов. Я думаю, всем понятно, какие опасности представляет для нас данная ситуация. При этом ни Министерство обороны, ни государство в целом, к сожалению, не демонстрирует понимания важности обеспечения независимости страны от импорта, хотя бы по отдельным видам вооружений.

Открытый в 2020 году с большой помпой единственный патронный завод, в строительство которого было вложено около 28 миллиардов тенге, и который должен был закрыть потребности всех силовиков Казахстана в патронах для стрелкового оружия, сейчас выставлен на продажу. По данным сайта privatization.gosreestr.kz, доходы управляющего заводом ТОО Steel Manufacturing в 2021 году составили 132 млн тенге, расходы – 245,3 млн тенге, убытки – 113,3 млн тенге. Министерство обороны предпочитает закупать импортные средства транспортировки пехоты, в том числе турецкие Otokar Cobra и устаревшие российские БТР, полностью игнорируя при этом производимые в Казахстане боевые машины «Арлан» и БТР «Барыс», выполненные по современной технологии MRAP с защитой экипажа от подрыва на минах. На мой взгляд, описанные случаи могут быть объяснены только коррупционными причинами. И это, конечно, абсолютно недопустимо, тем более в настоящее время!

В современной войне огромную роль играет авиация. Особенно заметна ее роль становится в тех случаях, когда одной из сторон удается обеспечить подавляющее превосходство в воздухе. Это может произойти как в случае отсутствия авиации и средств ПВО у одной из сторон конфликта (например, у нерегулярных формирований, «повстанцев», «моджахедов» и т.п.), так и в результате уничтожения одной из сторон сил и средств второй. В последнем случае, скорее всего, преимущество будет у стороны, имеющей военно-техническое превосходство. Например, у армии, воюющей вооружением 4-го (или 4+) поколения с армией, имеющей в основном вооружение и военную технику 3-го поколения.

Что мы видим в Казахстане? По данным открытых источников, если не считать Балхашской авиабазы, оснащенной учебно-боевыми самолетами и Таразской, где всего несколько БПЛА, то у нас имеется всего 4 (четыре!) авиабазы боевой авиации. Это число просто несопоставимо с количеством авиационных частей наших «больших» соседей. Или, допустим, с авиацией НАТО, если последнее вдруг захочет «прийти» к нам. Зато у нас есть целых 2 (две!) авиационных части, предназначенных, как указано в Википедии, «для перевозки высокопоставленных лиц». Это так называемая «придворная авиация», которая перевозит прежде всего «больших начальников», а вот перебазировать в кратчайшие сроки крупные армейские подразделения или войсковые части для нее будет достаточно сложной, если не сказать, невыполнимой, задачей.

При этом, согласно некоторым открытым источникам, военная авиация Казахстана является второй по численности в СНГ после военной авиации России. Однако в этих источниках указывается только штатное количество самолетов. Зная же ситуацию, так сказать, изнутри, хотя и с поправкой на прошедшее с момента моего увольнения время, я могу сказать, что количество исправных (боеготовых) самолетов может сильно отличаться от количества имеющихся в наличии. И в любом случае количество наших боевых самолетов не сопоставимо с тем количеством, которое может выставить против нас значительно превосходящий по силам противник. А самые современные из наших самолетов «отстают» от передовых самолетов наших крупных «соседей» как минимум на поколение.

Далее. Часть сил и средств Сил воздушной обороны Казахстана входит в объединённую систему ПВО СНГ. Соответственно, если не считать столицу, значительная часть радиотехнических и зенитных ракетных средств сосредоточено на защите воздушных рубежей страны преимущественно с восточного и южного направления. Западное и северное направление прикрыты слабо, если вообще прикрыты. А одна из наших авиационных баз также входит в объединенную систему ПВО. Иными словами, точные и актуальные данные о технике и личном составе этой базы известны остальным участникам объединенной системы ПВО.

Аналогичным образом, то есть вдоль южной и восточной границ страны, расположены и основные силы Сухопутных войск. Вот как об этом написано в Википедии: «Основные силы сосредоточены в регионах, где имеется потенциальная внешняя военная угроза — на востоке и юге».

В армии Казахстана нет современных зенитных ракетных комплексов. Ведь вряд ли можно считать такими ЗРК С-300ПС, впервые поступившие на вооружение еще советской армии в 1985 году. Причем эти комплексы также задействованы в объединенной системе ПВО СНГ, то есть места их дислокации хорошо известны не только военным Казахстана.

Согласно все тех же открытых источников, самым же «современным» зенитным ракетным комплексом, стоящим на вооружении войск ПВО Казахстана, сейчас является комплекс Бук-М2Э в количестве всего 2 (двух!) дивизионов, который был разработан аж еще в 1990-е годы! В прошлом, 2021-м году, также появились сообщения, что Казахстан собирается закупить в России ЗРК Тор-М2К» (9К332МК), который, насколько мне известно, в этой модификации выпускается тоже еще с начала 2000-х годов. Но были ли они в итоге закуплены, и в каком количестве, осталось неизвестным, так как в открытой печати такие данные не появились.

В то же время на вооружении армии Казахстана практически нет современных переносных противотанковых ракетных комплексов (ПТРК) и переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК). А ведь эти средства могли бы обеспечить возможность противодействия бронетехнике и частичную защиту от авиации противника в случае, если наши собственная авиация и система ПВО будут уничтожены!

Так же, как и, например, в Украине, у нас нет сети бомбоубежищ в городах, снабженных запасами воды и продовольствия. Здания не имеют специальной защиты и укрепленных участков. Склады вооружения и ГСМ централизованы и их координаты хорошо известны всем.

И точно так же, как у Украины на 24 февраля этого года, у нас на вооружении нет ни ракет малой (меньшей) дальности, ни оперативно-тактических ракет, ни высокоточной дальнобойной артиллерии.

Если сравнивать наше положение с положением Украины на начало года, можно сказать, что у нас есть все имевшиеся там недостатки (устаревшее, в массе советское вооружение, недостаточные расходы на оборону, не обеспечивающая нужды армии оборонная промышленность, отсутствие стратегических запасов боеприпасов, отсутствие осознания обществом реальности угрозы) и нет имевшихся у Украины преимуществ (значительная по численности армия, наличие опыта боевых действий с 2014 года, наличие мобилизационного резерва из обстрелянных бойцов, большее количество населения, наличие лесов и естественных водных преград, широкие поставки ПТРК и ПЗРК, начавшиеся еще до войны, и готовность стран НАТО оказывать открытую поддержку, первоначально, правда, не очень значительную).

Можно ли сказать, что наши Вооруженные силы вообще не готовы к войне? Ну, они могут вести боевые действия с сопоставимым по силам противником или с иррегулярными формированиями (типа Исламского государства). И, к примеру, в такой вот войне может проявить себя наша военная авиация. Однако мы все – и армия, и общество, и государство в целом – абсолютно не готовы к войне с превосходящим нас по силам противником. Виновато ли в этом руководство армии и страны? Наверное, доля их вины в этом есть. Впрочем, так же, как и всех нас, и всего мирового сообщества. Ведь мало кто в мире до февраля 2022 года мог предположить (и поверить!) в нынешнее развитие событий.

Какие из всего изложенного следуют выводы о характере возможных боевых действий со значительно превосходящим по силам противником?

При наличии у такого противника оперативно-тактических ракет и крылатых ракет большой дальности с большой долей вероятности в первые часы войны может быть уничтожена значительная часть нашей авиации и войск ПВО. Остальная часть авиации может быть уничтожена превосходящим по силам противником в ходе воздушных боев или сбита его средствами ПВО при попытках ударов нашей авиации по колоннам наступающих войск. Также противник будет продолжать целенаправленно уничтожать зенитные ракетные комплексы и радиолокационные станции.

Если в результате противнику удастся завоевать превосходство в воздухе и подавить нашу ПВО, то в дальнейшем боевые действия будут напоминать действия, ведущиеся против иррегулярных формирований, когда авиация работает по противнику практически в полигонных условиях. Огневые позиции, колонны снабжения и военная техника обороняющихся будут поражаться без особого риска для авиации противника. В свою очередь, механизированные колонны противника будут продвигаться к своим целям практически беспрепятственно.

Чтобы нагляднее представить ход возможных боевых действий, можно вспомнить операцию «Иракская свобода» (также называемую «Шок и трепет»), которую провели силы антииракской коалиции на территории Ирака в 2003 году. Интересующимся рекомендую посмотреть в интернете подробное описание этой кампании.

Хотя в этой стране есть и горы до 3500 метров, и болотистые долины, основные боевые действия проходили на равнинной части страны. Наступлению коалиционных сил предшествовали массированные воздушные удары авиации и крылатых ракет по военным объектам Ирака. В результате авиация Ирака практически не принимала участия в боевых действиях, а средства ПВО были подавлены. Поэтому авиация коалиции полностью господствовала в небе Ирака. После взятия Багдада армия Ирака в основном прекратила сопротивление, и оставшиеся очаги этого сопротивления были достаточно быстро подавлены.

В итоге иракская армия не смогла оказать серьезного сопротивления коалиционным силам и была наголову разбита меньше, чем за месяц. А ведь эта армия на тот момент отнюдь не была «мальчиком для битья»! Это была одна из сильнейших армий в регионе, которая ранее несколько лет воевала с сопоставимой по силам армией Ирана, имела практический опыт войны, подготовленные воинские части и множество обстрелянных бойцов. Но вся ее сила рухнула за несколько дней благодаря, прежде всего, военно-техническому превосходству коалиционных сил. И как минимум такое же превосходство над армией Казахстана имеется у потенциальных противников.

Исходя из всего изложенного выше, я полагаю, что захват территорий Казахстана превосходящим по силам противником может происходить примерно так же, как это было в Ираке, и в сопоставимые сроки. То есть, вторжение может быть осуществлено после ракетно-бомбовых ударов по аэродромам и объектам ПВО рассекающим нашу оборону выдвижением войск одновременно по нескольким направлениям.

При этом войска противника не будут продвигаться постепенно, широким фронтом, захватывая города один за другим, а будут блокировать и «обтекать» их, двигаясь дальше. Примерно так, как это происходило в Ираке в 2003 году, и в Украине в феврале этого года. Главная задача – уничтожение (или принуждение к сдаче) руководства страны и командования Вооруженных сил.

При этом вряд ли будет применим опыт проводящейся в настоящее время боевой подготовки нашей армии. Со времен Советского Союза войска Среднеазиатского военного округа, в который входила территория Казахстана, готовились к боевым действиям в условиях горно-пустынной местности. Война в Афганистане только закрепила такое положение. Однако, к сожалению, при господстве в воздухе авиации противника, наличия у него большого количества дальнобойной артиллерии и разведывательных БПЛА у нас практически не будет шансов удержать свои позиции на открытой местности. И надо готовиться к боям в населенных пунктах, в условиях плотной городской застройки. Нужно больше специальных учебных городков-полигонов, воспроизводящих городские условия. Таких, как на полигоне «Илийский». Однако сейчас соответствующую подготовку, насколько мне известно, проходят лишь отдельные подразделения, прежде всего специального назначения.

Надо понимать, что никаких сантиментов по отношению к нашей столице и иным городам никакой противник испытывать не будет. Город Нур-Султан – это ведь не Киев, «мать городов русских», в нем нет имеющих особое значение для всех православных (да и для всего мира) Собора Святой Софии и Киевско-Печерской лавры. Поэтому бомбить наши города и разбивать их в пыль будут как, например, Дрезден, Сталинград или Алеппо.

При этом никакому НАТО в качестве объекта защиты мы даром не нужны. Даже Украину и Грузию, которые для них гораздо ближе (и территориально, и ментально), в 2008 году они не захотели принять в свои ряды. Соответственно, никто не станет поставлять нам современное вооружение и боеприпасы в промышленных масштабах, как это сейчас происходит в Украине. Да и возможности такой нет ввиду нашего географического положения. Здесь также надо понимать роль и значение различных стран в глазах так называемого мирового сообщества. Условно говоря, нападение, например, на Польшу, вызовет в мире гораздо больший резонанс и конкретные ответные действия, чем нападение на (допустим) Уганду. И в любом случае никто не будет помогать стране, которая сама не готова сопротивляться интервенции. Поэтому мы можем надеяться и рассчитывать прежде всего только на себя.

Какие же меры, исходя из этого, я считаю необходимыми для подготовки страны к обороне? В данном случае я не имею подготовку к вторжению конкретного противника. Эти мероприятия я считаю необходимыми провести в любом случае, учитывая резко изменившиеся реалии и глобальные (мировые) тенденции.

По моему мнению, эти необходимые меры условно делятся на первоочередные и долгосрочные.

К первоочередным мерам относятся:

1) Создание системы ускоренной подготовки резервистов и формирование действующего активного резерва. Даже если мы увеличим военный бюджет в несколько раз, мы не сможем за два-три года увеличить численность армии хотя бы вдвое. Подготовка военных специалистов требует времени. Но за это время вполне возможно создать хотя бы пехотный резерв, призывая в том числе добровольцев. Для этого я считаю крайне важным немедленный переход на 3-х или хотя бы 6-тимесячную срочную службу для призывников, чтобы в кратчайшие сроки подготовить максимальное количество резервистов.

2) Усиление подготовки войск (в том числе общевойсковых частей) к ведению боевых действий в городских условиях.

3) Закуп и принятие на вооружение:

• переносных ПТРК и ПЗРК;
• разведывательных и ударных беспилотных летательных аппаратов;
• современных систем ПВО, хотя бы для усиления прикрытия столицы и важных объектов;
• дальнобойной высокоточной артиллерии и боеприпасов к ней, а также разрешенных к передаче другим странам оперативно-тактических ракет (до 300 км).
• Проведение децентрализации складов вооружения, военного снаряжения и ГСМ. Создание запасов вооружений, ГСМ и продовольствия при крупных населенных пунктах.
• Инвентаризация убежищ и укрытий, их восстановление и укомплектование запасами.

В долгосрочном плане необходимо:

1) Провести диверсификацию поставщиков вооружения, преодолеть зависимость от единственного поставщика.

2) Сформировать полностью независимую (подчиненной только руководству страны) эшелонированную систему ПВО на всех направлениях.

3) Закрыть дислоцируемыми на постоянной основе частями Сухопутных войск все направления возможного вторжения.

4) Максимально (по возможности) наладить собственное производство основных видов используемых боеприпасов и отдельных видов военной техники с принятием их на вооружение.

5) Пересмотреть участие государства в не отвечающих интересам страны экономических и иных союзах, при необходимости заключить новые соглашения.

6) Максимально диверсифицировать транспортные пути, по которым осуществляется импорт и экспорт товаров.

Естественно, это не все возможные меры. Это лишь некоторые направления, в которых, на мой взгляд, нам необходимо двигаться. Также надо осознавать, что не все из перечисленных выше направлений, особенно долгосрочных, одинаково реалистичны, то есть возможны в условиях ограниченного времени на их проведение. Есть целый ряд политических, экономических и даже географических ограничений, которые влияют на возможность их исполнения. Тем не менее, надо делать то, что возможно.

Как я уже писал, в течение многих лет наша страна в обеспечении военной безопасности полагалась на международные договоры, начиная с уже упомянутого Будапештского меморандума 1994 года. В дальнейшем Казахстан заключил и ряд других договоров, так или иначе затрагивающих военную безопасность страны. Вот достаточно яркий заголовок статьи, отражавший позицию руководства Министерства обороны по ряду вопросов военной безопасности еще в прошлом, 2021 году: «У Казахстана нет необходимости в гонке вооружений: Минобороны пояснило компактность армии». Не отвергая необходимости союзных и иных договоров, жизнь показала, что только на договоры надеяться нельзя.

В последнее время ряд новостей свидетельствует, что в руководстве армии и страны появилось понимание этого. В текущем году увеличивается военный бюджет, начинают проводиться сборы военнообязанных, закупается вооружение, ведутся переговоры о начале производства в Казахстане ударных беспилотных летательных аппаратов. Но сказать, что делается все необходимое, я не могу. В частности, до сих пор не появился активный резерв армии, о создании которого Министерство обороны говорит еще с июля 2021 года. Бригады территориальной обороны продолжают существовать только на бумаге. А ведь именно территориальная оборона сыграла огромную роль в Украине, особенно в первые дни боевых действий, в частности, при обороне Киева!

Оппозиция же, естественно, нацелена прежде всего на захват власти в стране, и часто действует по принципу, который в 1915 году озвучил известный оппозиционер и будущий основатель Советского государства Владимир Ульянов в своей статье: «Революционный класс не может не желать поражения своему правительству». В данном случае подразумевается, что поражение страны в войне будет способствовать смене власти, то есть приходу к власти оппозиционеров.

Что касается нашего общества, то большинство наших соотечественников возможность вооруженного вторжения в нашу страну рассматривает как, например, вероятность падения на Землю астероида. То есть, эта вероятность, в нашем коллективном понимании, во-первых, крайне мала: «Ну это же фантастика, сами понимаете!» Во-вторых, даже если она действительно возникнет, то какие-нибудь умные люди (например, американцы) наверняка взорвут этот астероид или еще что-нибудь придумают. Самое главное, что самим ничего делать не надо. Есть специальные люди, им за это деньги платят. А наша главная задача – заниматься текущими заботами и по возможности радоваться жизни: «Какая служба в армии? О чем вы?! Что мне (или моему сыночку) она даст?! Пусть там лохи аульские служат! А мы пока в Эмираты или Турцию сгоняем».

Что тут можно сказать? Только то, что точно такие же мысли преобладали в сознании многих украинцев до начала этого года. И даже 2014 год не заставил их всерьез задуматься о возможных перспективах развития событий. Тем не менее, я надеюсь, что и государство, и, самое главное, наше общество, наконец, осознает реальность опасности. Что все мы, как нация, откажемся от шапкозакидательских иллюзий и начнем планомерную подготовку к отражению возможной угрозы, пока у нас еще есть время. И чтобы каждый из нас по мере своих сил и возможностей способствовал этому. К сожалению, реальность такова, что та страна и та нация, которая не хочет и (или) не способна защищаться, может навсегда исчезнуть с карты мира.

Даулет Жумабеков

Abai.kz