Юсупов Юлдаш Мухамматович, г. Уфа, научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований

Академии наук Республики Башкортостан

Государственное образование Ногайская Орда сформировалась на основе Мангытского юрта. Выделение этого юрта связывают с известным временщиком Золотой Орды Едигеем. Он тогда занимал пост беклярбека при джучидских ханах[i]. После смерти Едигея приемником Мангытского юрта стал его сын Гази. В 1420-х гг. юрт стал превращаться в значительную силу, хотя и зависел от ханов Ак-орды. Возвышение и отделение мангытского юрта от Узбекского ханства связанно с именем Муса-бия. Именно Муса стал диктовать политику мангытов в восточных степях. Юрт начал превращаться в фактически полноправного партнера международных отношений. Хотя власть Мусы еще держалась на успешной внешней политике и его ранге беклярбека.

Юсупов Юлдаш Мухамматович, г. Уфа, научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований

Академии наук Республики Башкортостан

Государственное образование Ногайская Орда сформировалась на основе Мангытского юрта. Выделение этого юрта связывают с известным временщиком Золотой Орды Едигеем. Он тогда занимал пост беклярбека при джучидских ханах[i]. После смерти Едигея приемником Мангытского юрта стал его сын Гази. В 1420-х гг. юрт стал превращаться в значительную силу, хотя и зависел от ханов Ак-орды. Возвышение и отделение мангытского юрта от Узбекского ханства связанно с именем Муса-бия. Именно Муса стал диктовать политику мангытов в восточных степях. Юрт начал превращаться в фактически полноправного партнера международных отношений. Хотя власть Мусы еще держалась на успешной внешней политике и его ранге беклярбека.

Особенность мангытских правителей была в том, что поддержка чингисида мангытским аристократом открывала перспективу приобретения ханского ранга. Сформировавшийся порядок диктовал обязательное условие: при хане должен быть беклербек из мангытов. То есть при ком из джучидов соглашался стать беклярбеком, тот джучид при поддержке мангытов и становился ханом. В тоже время мангыт не будучи отпрыском «золотого рода» не имел возможности выдвинуть свою кандидатуру в качестве хана. Подобное положение сохранялось примерно до начала XVI в.

Основной территорией Мангытского юрта, а затем и Ногайской Орды являются бассейны рек Эмбы и Яика. К началу XVI в. западные границы достигли нижней Волги. На востоке - до низовьев Сырдарьи. На севере территория орды достигла башкирских пределов. Исследователи в качестве башкиро-ногайской границы склонны видеть р. Самару[ii]. Так в башкирском предании «Тура хан» правая сторона Самары была башкирской, левая - досталась Бураку, «его подданными были ногайцы»[iii].

Начиная с начала XVI в. в состав Ногайской Орды включается основная территория Исторического Башкортостана. В историографии она известна как Ногайская Башкирия. Западной границей Ногайской Башкирии являлся р. Ик[iv], левого притока Камы. Р.Г. Кузеев сферу ногайского влияния определяет к западу от Уральского хребта до низовьев Белой, к востоку - до верховьев Яика и Ая. Это согласуется с данными источников приводимые В.В. Трепавловым[v]. С северо-восточной границей Ногайской Башкирии он связывает восточные рубежи Катайского уезда, очерчивая ее озерами: Иткуль, Синарское, Касли, Кизыл-Таш, Увильды, Аргази. Южная граница Ногайской Башкирии очерчивается бассейнами рек Большой и Малой Узеней, Чагана, Чижинским разливом[vi].

В экономическом отношении Ногайская Башкирия являлась довольно замкнутым регионом. По мнению Н.А. Мажитова, А.Н. Султановой Южный Урал представлял собой замкнутую зону кочевания. В источниках нет указаний о периодических ежегодных откочевках башкир или ногаев с Южного Урала на юг - к Аралу или Каспию. То есть в Ногайскую Орду Башкирия включается без нарушения цикла кочевания сложившегося в золотоордынскую эпоху.

Первый факт появления мантытов на Южном Урале относится к 1489 году. На это указывает грамота Ямгурчи к Ивану III[vii] и ряд башкирских преданий[viii]. Однако говорить об установлении ногайской власти в регионе говорить еще рано. Появление и кочевание ногайских улусов в Башкирии вероятно было мирным. Скорее всего, проявление мангытской власти в регионе ограничивалось только кочеванием некоторых ногайских улусов, которое, скорее всего, носило спорадический характер.

Ситуация меняется с появлением на политической арене Алчагира, сына Мусы, сменившего на месте бия Хасана. Алчагир находит полное соответствие с Алтакаром из «Башкирской истории» рассказанной Кидрасам Муллакаевым П.И. Рычкову[ix]. Предание отражает жесткую междоусобную войну между Алтакаром, Басманом и Тура ханом. Алтакар в предании выступает в качестве вассала Басман хана. Между ним и другим мурзой Битюряком возникают разногласия, для решения которых обращаются к Басман хану. Басман принимает сторону Битюряка, вследствие чего Алтакар озлобившись, откочевывает за Яик, где «жилище имел около реки Ембы». Через несколько лет Алтакар возвращается и начитает войну с Басман ханом. В одной из битв хан погибает. В этой же войне погибает и его брат Тура хан. Вследствие этого Алтакар «над всеми ногайцами владеть учиняется». Как мы видим в предании отразилось военное противостояние между башкирскими правителями и Алчагиром, правителем улуса и/или бием Ногайской Орды.

Очевидно, периодом нахождения Алчагира на должности правителя улуса и его правлением в Ногайской Орде мы должны ограничивать события в Ногайской Башкирии отразившиеся в «Башкирской истории». Самовластный Алчагир, скорее всего, стремился покончить с властью правителей в Башкирии и полностью подчинить себе башкирские территории. Но, все же и с этими событиями мы не можем связывать установление полновесной ногайской власти в Башкирии. Тому помешали дальнейшие события в регионе связанные с междоусобицей в Мангытском юрте и казахским нашествием.

В 1510 году начинаются военные столкновения между основными претендентами на княжество. Ими выступили сыновья Мусы - Алчагир и Шейх-Мухамед. В результате военных действий в 1514 году Шейх-Мухамед на несколько лет был вытеснен на правобережье Волги. В результате на княжьем месте оказывается Алчагир, но как оказалось не на долго. В 1516 году Алчагир был разбит изгнанным Шейх-Мухамедом, ставшим к тому времени беклярбеком в Тюменском улусе на нижнем Тереке при Ахматовиче Хаджике хане. К 1517 году Шейх-Мухамед в Ногайской Орде уже начал занимать более сильные позиции.

Во втором десятилетии XVI в. начинается казахское нашествие, возглавляемое могущественным Касим ханом. В конце XV - начале XVI вв. основные силы казахов были отвлечены сначала на Маверанахр, а затем на отражение узбекских вторжений. В этих условиях ногаи могли игнорировать сюзеренитет казахских ханов. Но после разгрома узбекского правителя Шейбани в 1510 г., внимание казахов было обращено на запад. Бурундук и Касим решили восстановить господство над ногаями. Примерно летом 1519 года началось казахское нашествие. Не в силах сдержать наступление, ногаям пришлось «перелезать» на правый берег Волги и скрываться под защитой крымского хана[x]. Многие ногайские улусы оказались захваченными казахами. В боях погибают и недавние правители Ногайской Орды Шех-Мухамед и Алчагир. В течение года ногайские земли к востоку от Волги оказались под властью Касим хана. Теперь западная граница Казахского ханства начала достигать нижней Волги[xi].

Уход ногаев так же касается и башкирских территорий. В преданиях (в частности «Башкирской истории» Кидряса Муллакаева) и шежере племени кипчак Алчагира в ранге правителя Ногайской Башкирии сменяет Акназар[xii] ассоциирующиеся с казахским правителем Хак-Назаром, сыном Касима. Но в период казахского нашествия Хак-Назар был еще ребенком и потому не мог быть наместником в Башкортостане. Поэтому между правлением Алтакара и Акназара в источниках наблюдается разрыв в 20 лет - период, когда Башкирия выпадает из политического влияния мангытский правителей.

В 1521 году умирает Касим хан[xiii], которого сменяет Тахир. Он не сумел оказать какого-либо сопротивления, и в 1524 году вся завоеванная Касим ханом территория вновь переходит во власть мангытов. Присутствие в это время ногаев в Башкирии не отмечается. Лишь в 1535 году в послании мирзы Шейх-Мамая Ивану IV сын мирзы Кан «перелез Белую Воложку».

Примерно в 30-е гг. XVI в. наместником в Ногайской Башкирии становится чингисид, сын Касим хана Хакк-Назар, воспитанный при дворе Шейх-Мамая - правителя левого крыла Ногайской Орды. Вот что об этом повествует предание: «Акназар хан всех один в своей власти имел, и усмотря их непостоянство и разные воровства, всячески их изнурял и в бессилие приводил, ибо на три двора по одному котлу иметь допущал, как скот и пожитки, так и детей их к себе отбирал и землями владеть також и чрез реку переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принужденны были платить ему за то ясак с каждого человека по лисице, по бобру и по кунице»[xiv]. Как видим, Хакк-Назар стремился абсолютизировать власть наместника в регионе. Б.А. Азнабаев считает, что правление царевича в регионе сказалось на ограничении власти башкирской аристократии в подвластном регионе[xv]. На это указывает фрагмент источника: «на три двора по одному токмо котлу для варения им пищи допущал». По мнению исследователя, котел с древнейших времен у кочевников олицетворял власть родовой и племенной знати. Принудительное уменьшение числа котлов у башкир символизировало ограничение власти башкирской знати. Соглашаясь с мнением Б.А. Азнабаева, добавим, что в числе родовых атрибутов башкирской знати фигурирует «сауыт» (сосуд)[xvi]. По преданиям он доставался бию от хана и олицетворял власть над родом. Вполне вероятно что при записи предания, «сауыт» от пера П.И. Рычкова мог превратиться в «котел» и восприниматься переписчиком буквально.

Безусловно, подобные формы подчинения ложились в основу башкиро-ногайских взаимоотношений. Однако, царевич, очевидно, знакомый с принципами администрирования и управления в среднеазиатских государствах, проводил привычную для себя политику и в Ногайской Башкирии, что выражалось в более жестоких формах управления и, естественно, вызвало недовольство башкирского населения. Новое административное деление и регламентированное налогообложение в первую очередь подрывало позиции местной аристократии. Но в целом же эти нововведения находились в одной канве с государственными преобразованиями в Ногайской Орде в 30-е гг. Как раз в этот период регламентируется политическая структура Орды. В Ногайской Орде окончательно оформляется улусно-крыльевое деление и более или менее упорядоченная система власти. Орда оказалась разделенной на три части: восточную во главе с кековатом, центральную - улус самого бия и западную с нурадином[xvii]. Разграничиваются и конкретизируются властные полномочия бия и мурз. Башкортостан же не вошел в улусно-крыльевую систему, он выделился в автономный регион (Ногайская Башкирия), возглавляемый отдельно назначаемым наместником[xviii]. Но все же наблюдается некоторое тяготение Ногайской Башкирии к правому (западному) крылу Орды. В.В. Трепавлов отмечает своеобразную закономерность в назначении наместников в регионе. После своего правления в Ногайской Башкирии большинство мурз становятся нурадинами в Ногайской Орде (исключение составляют казахский и сибирский царевичи Хакк-Назар и Ахмед Гирей, а так же Канай занявший сразу же пост бия). То есть пост наместника в Башкортостане в большинстве случаев, предшествовал посту нурадина[xix]. Более того, еще первое появление ногаев на этой территории было связанно с именем Ямгурчи - главы правой части Ногайской Орды.

В плане подчинения, для ногаев-кочевников, подтверждение своей власти заключалась в регулировании кочевок своих подданных. Однако в условиях Башкирии  на первый план как основная форма сюзеренитета выступает сбор податей, ясака. Они выступали как знак подчиненности и символ подданства Ногайской орде. Ясак в основном выплачивался пушниной и медом. Исключается возможность существования так называемого «налога кровью», обязательство выставлять военные отряды в ногайское войско. Каких либо сведений об участии башкир в ногайских компаниях нам не известно. А.З. Асфандияров упоминает об институте аманатства как одной из форм взаимоотношений между башкирами и ногаями. Однако в этом отношении нам известен лишь единственный случай приводимым этим же автором - требование ногайского сюзерена девушек у знатных башкир на некоторое время[xx]. Поэтому говорить о существовании подобной формы зависимости скорее следует говорить как о непостоянной, появляющейся по мере необходимости в экстремальных ситуациях. В отношении формах зависимости, можно согласится с В.В. Трепавловым предположившем, что налоговая политика основывалась на традициях сложившихся в Золотой Орде, которой еще в первой четверти XV в. подчинялись и башкиры и ногаи[xxi]. Однако на специфику башкиро-ногайских взаимоотношений влияли так же традиционные для башкир особенности взаимоотношений с золотоордынскими правителями.

На выделение Ногайской Башкирии в отдельное наместничество в какой-то степени влияла хозяйственно-экономическая и как следствие политическая замкнутость региона[xxii]. Но в этом отношении можно назвать еще одну, на наш взгляд главную, причину. Еще в XV в. когда кочевые племена Мангытского юрта (в том числе сами мангыты) являлись подданными ханов левого крыла Батыева улуса. В этих условиях каждое племя имело собственную правящую аристократию. Однако с выходом Мангытского юрта из под подчинения хану, мангытская знать во главе с Мусой начинает претендовать на управление над всеми кочевниками. Безусловно, в условиях, когда основные элитарные группы юрты по статусу примерно равны, не могло обойтись без конфронтации мангытов с аристократией других племен. Но после разгрома мангытами Казахского ханства им начинает принадлежать абсолютная власть над кочевыми племенами в Орде и их вождями[xxiii]. Башкирия же вошел в орбиту мангытского внимания сравнительно поздно. Башкирская аристократия не прошла долгий путь «приживания» в Мангытском юрте, где фактическая власть находилась у нечинигисидов-мангытов. Основная ее территория относилась к правому крылу Золотой Орды. В течение конца XIV - XV вв. башкиры поддерживали в начале золоордынских, затем казанских ханов из династии Тука-Тимуридов. Последними башкиры привлекались за счет определенных пожалований (тарханные ярлыки, оформление вотчин), выдача которых была исключительно в компетенции чингисидов, а именно тука-тимуридов[xxiv]. И являлись традиционными отношениями между башкирской родо-племенной аристократией и ханами XV - XVI вв. Мангыты же не имели таких возможностей, потому и не могли полностью включить Башкортостан в систему Орды. Создав собственное кочевое государство со своей правящей династией, фактически ногаи посягнули на исключительную прерогативу чингисидов. Естественно это не могло адекватно восприниматься соседями ногаев, в том числе и башкирами. Башкирская аристократия находилась в системе Джучидских государств Поволжья, где за счет получения ханских пожалований чингисидов, находились в привилегированном положении в регионе при полном сохранении политической и социальной структуры общества[xxv]. В ином же случае их ждала перспектива потери своих позиций на Южном Урале и вливание в массы ногаев-кочевников. И в данном отношении вполне оправданно выглядит выделение Ногайской Башкирии в отдельное наместничество, где основной формой проявления власти было нахождение в регионе наместника осуществлявший сбор ясака с местного населения.

Ногайские наместники вместе со своими улусами были не желательным элементом в регионе. Нарушение вотчинных прав, вмешательство во внутреннее управление не могло способствовать повышению авторитета у пришлой ногайской аристократии и неизбежно приводили к конфронтации.

В 1552 году международная ситуация в Восточной Европе кардинально меняется. Завоевание русским князем Казани нарушило сложившийся баланс сил в постордынском пространстве в первой половине XVI в. В 1550-е гг. в самой Ногайской Орды разразилась междоусобная война, причины которой лежали на экономической плоскости. Мирзы правого крыла (Исмаил мирзы) были связанны с российским рынком, в отличие от мирз Юсуфа. Не могла остаться безучастной в раздувании распри и Москва. Более того, во второй половине 1550-х гг. в Орде начинается великий голод, связанный с природными катаклизмами. Жестокая междоусобная война и природные катаклизмы подорвали экономику, военно-политическую основу государства и вызвали массовый отток ногаев за Волгу.

В течение второй половины 1550-х гг. значительная часть Башкортостана присоединилась к Русскому государства, однако происходили попытки ногаев вновь установить в регионе свою власть. Ставка наместников оказывается на р. Эмбе. В номенклатуре Орды пост наместника Ногайской Башкирии все еще сохранялся[xxvi]. Однако, с постройкой уфимской крепости и разгоревшейся в конце XVI в. в Орде междоусобицы власть ногаев в Башкортостане окончательно пресекается. В начале XVII в. случались рецидивы набегов ногайских мурз, но в сложившейся к тому времени международной обстановке ни о каких попытках восстановления ногайской власти не могло быть и речи.

Подведем итог. Набравший силу Мангытский юрт, к концу XV в. смог объединить и интегрировать в собственную структуру значительные массы кочевников. Однако на Южному Урале мангытская аристократия столкнулась: во-первых, с кочевым, но проповедовавших качественно другой хозяйственный уклад, населением, где исключалась привычная для ногаев регулировка кочевьями; во-вторых, с качественно иными формами вассально-сеньориальных отношений привычными для башкирского общества и в тоже время противоречащим ногайским институтам управления. Основным условием построения отношений стало урегулирование поземельных отношений, которое оказалось для ногаев не решаемым. Последовавшая в 30-е гг. XVI в. реформа управления Ногайской Орды, лишь выявила невозможность полного слияния этих двух социумов, что привело к отделению Ногайской Башкирии в отдельное наместничество, функционально ограниченное сбором ясака. Оно могло сохраняться непродолжительное время (20 - 30 лет), в период политического рассвета Ногайской орды в евразийских степях.

For the first time for some centuries, in steppes of Eurasia there was a large political formation in the head of which were non-chingisids-mangyts. Their occurrence on Southern Ural was poured out in an opposition with the local Bashkir population. Because of impossibility of the decision of an agrarian question, Bashkirs have not been integrated into the state system of Nogaj horde.

[i] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2002. С. 552.

[ii] Там же. С. 460-470.

[iii] Башкирские шежере. Сост. Р.Г. Кузеев. Уфа, 1960. С. 63.

[iv] Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 469.

[v] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV - XVII вв./ Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана. Уфа, 1997. С. 7.

[vi] Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М., 1992. С. 256.

[vii] Посольские книги по взаимоотношениям России с Ногайской Ордой: 1489-1508. Под. Ред. Н.М. Рогожина. М., 1984. С. 19.

[viii] Башкирские шежере... С. 95.

[ix] Рычков П.И. История Оренбургская Уфа, 2001, 264.

[x] Исин А.И. Казахско-ногайское соперничество в первой половине XVI в. // Вопросы истории Казахстана в русской дворянско-буржуазной и современной историографии советологов. А.-А., 1985. С. 42.

[xi] Исин А.И. Новые источники по истории Казахстана первой четверти XVI в. // Изв. АН Казахской ССР. Сер. Обществ. Наук. 1985. №3. С. 47.

[xii] Башкирские шежере... С. 142.

[xiii] Там же. С. 49.

[xiv] Рычков П.И. История Оренбургская. Уфа, 2003. С. 265.

[xv] Азнабаев Б.А. Интеграция Башкирии в административную структуру российского государства (вторая половина XVI - первая третьXVIII вв.) Уфа, 2005. С. 34-35.

[xvi] Юсупов Ю.М. Родовые атрибуты, их роль и функциональная значимость в башкирском общества // Информационно-аналитический бюллетень. Национальные и языковые процессы в Республике Башкортостан: история и современность. № 5-6. Уфа, 2007. С. 59.

[xvii] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С 195.

[xviii] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV - XVII вв. С. 22-24.

[xix] Там же.

[xx] Асфандияров А.З. Башкирия после вхождения в состав России (вторая половина XVI - первая половина XIX вв.). Уфа, 2006. С. 58.

[xxi] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV - XVII вв. С. 14.

[xxii] Там же. С. 8.

[xxiii] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С. 491.

[xxiv] Юсупов Ю.Ю. Башкиры в этно-сословной структуре Казанского ханства // Россия и Башкортстан: история отношений, состояние и перспективы. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России 5-6 июня 2007 г. Уфа, 2007. С. 326-327.

[xxv] Там же. С. 327.

[xxvi] Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV - XVII вв. С. 24.