Рамазан Керейтов, Светлана Червонная

Мусульманские некрополи и отдельные резные надгробные камни, географический ареал распространения которых образует Ногайская степь (широкая равнинная полоса в предгорьях Северного Кавказа в междуречье Терека и Кумы), а также прилегающие к ней регионы (на западе до Крыма и Северного Причерноморья, до степей Добруджи и на востоке до северо-западных берегов Каспийского моря, до низовьев и устья Волги) и происхождение которых связано с ногайской этнической культурой, занимают особое, по-своему исключительное положение как в истории эпиграфики, так и в историографии, связанной с исследованием этого феномена в мировой и отечественной тюркологии.

Рамазан Керейтов, Светлана Червонная

Мусульманские некрополи и отдельные резные надгробные камни, географический ареал распространения которых образует Ногайская степь (широкая равнинная полоса в предгорьях Северного Кавказа в междуречье Терека и Кумы), а также прилегающие к ней регионы (на западе до Крыма и Северного Причерноморья, до степей Добруджи и на востоке до северо-западных берегов Каспийского моря, до низовьев и устья Волги) и происхождение которых связано с ногайской этнической культурой, занимают особое, по-своему исключительное положение как в истории эпиграфики, так и в историографии, связанной с исследованием этого феномена в мировой и отечественной тюркологии.

Эта исключительность в историографическом аспекте носит, к сожалению, печальный и негативный характер. Если булгаро-татарская и крымскотатарская эпиграфика, - и та, и другая во многом родственная ногайской, развивавшаяся синхронно и параллельно с ней в культурном пространстве Золотой Орды и тех ханств, на которые Золотая Орда распалась в 15 веке, - давно стала предметом специальных историко-археологических, филолого-лингвистических, искусствоведческих исследований, музейного коллекционирования (собрания Государственного Эрмитажа, Государственного исторического музея в Москве, Национального музея Татарстана в Казани, краеведческих музеев в Симферополе и Феодосии, отдельных лапидариумов - музеев каменных надгробий в Булгаре, в Бахчисарае, в Старом Крыму) и получила, можно сказать, уже фундаментальное обеспечение в научной литературе¹, то собственно ногайская эпиграфика практически выпала из этого ряда и не обрела до сих пор ни адекватного отражения и "представительства" в музейных коллекциях и экспозициях, ни прочной историографической традиции, на которую авторы настоящей статьи могли бы опереться. Нам приходится начинать исследование ногайской эпиграфики практически с нулевой отметки, используя полевой материал наших экспедиционных исследований и привлекая существующую профессиональную литературу, главным образом, для компаративного сопоставления собственно ногайских памятников (которые в этой литературе никак не отражены) с эпиграфикой соседних регионов (Крыма, Поволжья) и народов, чей этногенез включал разнообразные контакты, связи, переплетения, элементы общности с ногайским этническим субстратом.

Продолжение  -->  http://tashlar.narod.ru