В последнее время грузинские реформы стали все чаще привлекать внимание российских экспертов и журналистов. Для российской общественно-политической дискуссии это уже само по себе является важным достижением. Во-первых, о грузинских реформах говорится публично - и это после нескольких лет настоящей информационной блокады. А, во-вторых, тем самым признается, что реформы требуются и в России. Можем ли мы использовать грузинский опыт?

Грузинская «революция роз» ноября 2003 года привела во власть новую политическую элиту, поставившую себе целью кардинальное изменение страны. Уже к 2008 году в Грузии было осуществлено порядка 70 реформ. Дебюрократизация, приватизация и либерализация - те три инструмента, которыми пользовалось грузинское руководство, осуществляя масштабные реформы в самых различных сферах. Вот лишь ключевые из них: административная, военная, полицейская, образовательная, здравоохранительная, налоговая, таможенная, визовая, лицензионно-разрешительная, трудовая, антимонопольная, финансовая.

В последнее время грузинские реформы стали все чаще привлекать внимание российских экспертов и журналистов. Для российской общественно-политической дискуссии это уже само по себе является важным достижением. Во-первых, о грузинских реформах говорится публично - и это после нескольких лет настоящей информационной блокады. А, во-вторых, тем самым признается, что реформы требуются и в России. Можем ли мы использовать грузинский опыт?

Грузинская «революция роз» ноября 2003 года привела во власть новую политическую элиту, поставившую себе целью кардинальное изменение страны. Уже к 2008 году в Грузии было осуществлено порядка 70 реформ. Дебюрократизация, приватизация и либерализация - те три инструмента, которыми пользовалось грузинское руководство, осуществляя масштабные реформы в самых различных сферах. Вот лишь ключевые из них: административная, военная, полицейская, образовательная, здравоохранительная, налоговая, таможенная, визовая, лицензионно-разрешительная, трудовая, антимонопольная, финансовая.

По общепризнанным оценкам, грузинский либеральный эксперимент уже сейчас можно признать удавшимся. Грузия занимает первое место в рейтинге Transparency International по скорости избавления от коррупции за 2003-2009 годы, четвертое место в мире - по легкости налогового бремени по оценкам журнала Forbes в 2009 году, 12-е место - в списке стран с лучшими условиями для ведения бизнеса по оценкам Doing Business-2011. С 2007 года грузинский рынок труда признается Heritage Foundation одним из самых свободных в мире. Нет ничего удивительного в том, что согласно первому интегрированному рейтингу, разработанному российскими экспертами аудиторско-консалтинговой компании ФБК, - рейтингу прогресса, - Грузия заняла первое место в мире по скорости происходящих улучшений за последние пять лет. Для сравнения, Россия - 97-е из 101.

За реформами в Грузии с интересом следят крупнейшие международные исследовательские организации, многочисленные иностранные делегации прибывают в Тбилиси, чтобы встретиться с реформаторами. Для многих постсоветских стран Грузия стала примером для подражания. Например, в июле 2010 года об этом открыто заявил вице-премьер Украины Сергей Тигипко: по его словам, опыт Грузии в модернизации экономики и повышении ее конкурентоспособности очень полезен для Украины, которая стала на путь либеральных реформ. Вице-премьер Киргизии Шамиль Атаханов, посетивший Грузию в марте 2011 года, заявил, что его страна будет перенимать опыт Тбилиси в реформировании системы управления государством. «Думаю, скоро Киргизия сможет сказать, что является достойным учеником [Грузии]», - подчеркнул член киргизского правительства.

В России позитивные высказывания о грузинских реформах позволяют себе только люди той или иной степени оппозиционности (например, Михаил Прохоров заявляет, что ему интересен сценарий борьбы с коррупцией в этой в прошлом самой коррумпированной республике СССР), что, тем не менее, не мешает российскому руководству, не афишируя это, использовать грузинский опыт.

Так, в декабря 2009 года Дмитрий Медведев утвердил изменения в закон «О техническом регулировании», разрешающие «импорт» техрегламентов, то есть в России стало возможным применение лучших мировых стандартов в уведомительном порядке. Что, как ни странно, было уже успешно реализовано в Грузии почти за четыре года до этого, когда там ввели добровольную систему стандартизации при сокращении перечня товаров, подлежащих обязательной сертификации.

В апреле 2011 года помощник президента Аркадий Дворкович предложил максимально упростить требования к уставному капиталу предприятий и организаций, а также выразил сомнения в обоснованности требования обязательного наличия устава. Корни этой инициативы с легкостью обнаруживаются в грузинской реформе предпринимательского права в Грузии. Наличие уставного капитала перестало быть обязательным в Грузии в 2008 году. (Тогда же перестал быть обязательным и устав, но в 2010 году это требование возвратили.)

1 июля 2011 года Дмитрий Медведев подписал федеральный закон, который отменяет необходимость прохождения техосмотра для автомобилей возрастом до трех лет. При этом заключить договор страхования общегражданской ответственности можно будет только при наличии талона техосмотра, выдавать который будут частные компании, аккредитованные Российским союзом автостраховщиков. Но и здесь законодателем моды выступила Грузия. Отмена техосмотра стала одной из самых первых инициатив избранного в январе 2004 года президента Саакашвили. Список примеров можно продолжать: отдельного разговора, например, заслуживает сопоставление самой знаменитой грузинской реформы - реформы министерства внутренних дел - с соответствующей российской реформой (если это слово уместно в отношении проведенных в России косметических перемен).

В бенчмаркинге - использовании чужого опыта, чужих достижений для повышения собственной эффективности - нет ничего постыдного. Вот только, когда образцом выступает твой главный, старательно демонизированный внешнеполитический враг, а на деле - небольшая небогатая страна, не имеющая контроля над 20% своей территории, не имеющая месторождений нефти и газа, находящаяся под политическим, экономическим, транспортным и военным давлением со стороны своего крупнейшего соседа, то имперские настроения не могут не давать о себе знать, а публичный разговор о чужих успехах становится совершенно невозможен. Главный инструмент самоубеждения здесь - дискредитация. Часто из уст российских обозревателей можно слышать мнение о неустойчивости грузинских реформ, их поверхностности или даже ошибочности. На чем это основывается?

Основные претензии можно свести к одной фразе: «Реформы проведены на заемные или полученные в виде грантов деньги, в результате чего сделан красивый фасад, а как отдавать непосильные долги неизвестно».

Попробуем разобраться по пунктам. Возможно ли в условиях разваленной экономики и государства, которое не в силах даже собрать налоги, как это было на старте грузинских реформ, обойтись без привлечения внешних источников финансирования? Чтобы утверждать это, нужно прочно забыть о недавней российской истории. После семи лет российских реформ, в 1998 году, государственный внешний долг составлял 57,4% ВВП, а после семи лет грузинских, в 2010-м, аналогичный показатель составлял 36%. Кредитный рейтинг B+, присвоенный Грузии в марте 2011 года агентством Fitch Ratings, характеризуется так: «На данный момент финансовые обязательства выполняются, однако способность продолжать выплаты зависит от устойчивой и благоприятной деловой и экономической конъюнктуры».

Говорить о выстраивании фасада - это, на самом деле, за деревьями не видеть леса. Основная цель того, что сделано и делается в Грузии, - создание благоприятного климата для развития. Именно правильная экономическая политика и быстрый экономический рост ведут к тому, в частности, что выплата долгов не становится для страны непосильным бременем. В России часто приходится сталкиваться с точкой зрения, что благодаря сырьевым ресурсам нам долги не страшны. И тем не менее, при всех ресурсах впервые внешний государственный долг России существенно снизился - более чем на 5% - в 2000 году, когда цена на нефть оставалась на уровне многолетней средней, а что изменилось, так это экономическая политика. Довод оппонентов грузинских реформ о невозможности выплаты долгов обычно опирается на утверждение о большом отрицательного сальдо грузинского торгового баланса (которое, кстати, в 2009-2010 годах сократилось). При этом умалчивается о росте положительного сальдо баланса услуг и о существенных размерах прямых иностранных инвестиций (в 2010 году - 4,3% ВВП, а в среднем в 2004-2010 годах - более 10% ВВП). Может быть, в России, где приток иностранной валюты обеспечивается продажей сырьевых ресурсов, это, действительно, сложно представить, но в двух третях стран мира сальдо торгового баланса отрицательное, и это не является свидетельством их неплатежеспособности.

Но раз страны такие разные, может ли грузинский опыт быть востребован в России не только в различных частностях, но и по существу? Опыт Грузии заключается в движении к экономической свободе и в понимании, что главный вопрос реформ - это не «что?», а «как?». Важен не конкретный алгоритм действий, а направление движения. И направление это для России неизбежно, о чем и свидетельствуют ее робкие попытки использовать грузинский опыт уже сегодня. Большинство изменений оптимизационного характера, сказывающихся на экономической деятельности, политически не окрашено. Однако комплексная трансформация невозможна без политической составляющей.

Таким образом, в России либо продолжатся точечные изменения, носящие, скорее, демонстрационный характер, призванные маскировать проблемы, а не решать их, - ибо никакие изменения не возможны, если не стоит цели меняться, а, судя по той же реформе российской полиции, можно смело утверждать, что это так, - и тогда мучительная перестройка начнет происходить под прессом стремительно ухудшающегося экономического положения.

Либо сначала сменится политическая власть, придут способные на радикальные изменения кадры, которые запустят настоящие реформы своими руками.

Какой путь эффективней, пожалуй, ясно. Но какой реалистичней?

15 августа 2011

http://inliberty.ru/comment/3306/