Один из подписантов нашумевшего "письма 138-ми" в защиту казахского языка известный политолог и публицист Айдос Сарым в качестве побудительной причины для обнародования такого обращения назвал провокационные выступления и статьи лидеров русских и славян­ских движений. Поэтому мы обратились к нему с просьбой подробнее прояснить свою точку зрения.

- Айдос, давайте начнем без обиняков. Насколько деструктивна позиция ваших оппонентов из славян­ского лагеря?

- Я считаю, что на самом деле обращение 138-ми, за небольшим минусом, все-таки связано и больше предопределено теми дискуссиями, которые были вызваны, во-первых, многочисленными публикациями на сайтах славянских националистических организаций вроде "Лада", сайте rashnkz.info и других, в которых отрицалась вся сумма казахского.

Один из подписантов нашумевшего "письма 138-ми" в защиту казахского языка известный политолог и публицист Айдос Сарым в качестве побудительной причины для обнародования такого обращения назвал провокационные выступления и статьи лидеров русских и славян­ских движений. Поэтому мы обратились к нему с просьбой подробнее прояснить свою точку зрения.

- Айдос, давайте начнем без обиняков. Насколько деструктивна позиция ваших оппонентов из славян­ского лагеря?

- Я считаю, что на самом деле обращение 138-ми, за небольшим минусом, все-таки связано и больше предопределено теми дискуссиями, которые были вызваны, во-первых, многочисленными публикациями на сайтах славянских националистических организаций вроде "Лада", сайте rashnkz.info и других, в которых отрицалась вся сумма казахского.

И второй момент, который также предопределил это обращение, связан, если вы смотрели казахскую прессу 10-15-дневной давности, с большой волной возмущения, выплеснувшейся на страницы казахской прессы, по поводу дискуссий, которые развернулись вокруг законопроекта о языках. Хотя понятно, что это не более чем рабочий документ. Так вот, на мой взгляд, характер полемики перешел все возможные грани культуры, уважения и взаимоуважения. Словом, все эти дискуссии, начавшись около месяца назад, и предопределили жесткий эмоциональный фон и, может быть, некоторую категоричность рассматриваемого обращения.

Однако в любом случае, раз мы говорим о том, что Казахстан в этом году празднует 20-летие своей независимости, общество не может стоять на месте. Оно меняется, меняется его состав, меняются его качественные характеристики. Недаром уже проговаривается, что в ближайшие годы будут два весомых фактора, которые станут предопределять и политику, и экономику, и отношения в обществе. Это, безусловно, казахский фактор (национальный) и, безусловно, исламский фактор (религиозный). И, естественно, в этих условиях само государство, само общество и те его слои, которые можно назвать смыслопроизводящей корпорацией, должны сильно задуматься над содержанием этих проектов.

Если мы ведем речь о процессах исламизации (я имею в виду, прежде всего, его радикализацию), то реальной альтернативой этому может быть только казахский национализм. Но здесь возникает вопрос: а какой это будет национализм?

- Айдос, а вам не кажется, что когда казахская составляющая нашей современной казахстанской действительности так или иначе движется по прогрессирующему вектору, именно такая реакция известных казахских интеллектуалов и просто уважаемых людей насчет деструктивности славянских движений как раз-таки повышает самомнение послед­них, их самооценку и в некотором роде их значимость в общественном восприятии?

- Но мы же не можем отрицать того, что такие настроения в обществе присутствуют. В любом случае, в отличие от власти мы это понимаем лучше. Мы живем в информационном, политическом, культурном пространстве, и отрицать, что такие настроения есть, мы не можем. Так же, как мы не можем не считать 23-25 процентов населения, являющихся этническими русскими, политической силой.

- Но разве славян­ские организации так уж и выражают или отражают настроения этих 23-25 процентов?

- Возможно, многие наши русские коллеги - журналисты, политологи - могут даже и не знать, что такие организации есть. Но, тем не менее, поскольку такие настроения существуют, мы не можем предугадать, что и как будет завтра.

- И все же, если можно, в чем конкретно состоит эта их деструктивность?

- Деструктивность, как мне кажется, заключается в двух вещах. Во-первых, это, безусловно, вопрос лояльности к государству. Нельзя построить государство, в котором заметная часть населения спит и видит себя гражданами другой страны, имеет паспорта другого государства и считает своим президентом Медведева, а не Назарбаева.

- А вы не переоцениваете? Их количество? Их качество?

- Нет, это на самом деле так. Я думаю, что это очень серьезный процент. Если мы говорим о едином государстве, о единой нации, то мы не можем недооценивать такие факторы. И самое опасное заключается не в том, что в обществе есть такие силы. Самая большая проблема, на мой взгляд, в другом. Есть страны, в которых существуют организации, исповедующие профашистские взгляды, или же организации ультрарадикального толка. Но там эти структуры ни на одних выборах не наберут больше одного процента голосов. Они представляют собой социологическое ничтожество. Общество этих стран и политический истеблишмент понимают, что это является политической крайностью, которую ни один порядочный человек не позволит себе перейти.

Если мы проанализируем все эти дискуссии в Интернете, все мнения, которые звучат, о тех или иных мероприятиях, то мы увидим, что начинают преобладать, и особенно в казахской среде, именно крайние реакции и оценки. И соответственно под это также вырабатывается некий набор средств и методов. Сегодня, например, некоторые наши соплеменники говорят: "Пока мы эту власть не снесем, ничего казахского здесь не будет". Или же наоборот: "Пока будет эта власть, мы окажемся под Россией". И получается так, что на сегодняшний день в казахской среде представлены две оценки. Первая - та, которую дает "Егемен Казахстан". Она уверяет, что у нас все здорово и прекрасно. Вторая - та, что представлена в "Жас Алаше". Которая утверждает, что у нас все прогнило и необходимо все снести до основанья, а потом...

Поэтому общество само должно вырабатывать некие конвенции, какие-то новые общественные договоренности, в которых бы присутствовал некий усредненный центристский подход. Почему в неустоявшихся обществах опасны наличие крайних оценок и деструктивизм, о котором я веду речь? Потому что если завтра, грубо говоря, какую-нибудь бабушку переедет трамвай, именно с этого могут начаться очень большие проблемы. И это понимают многие, в том числе и во власти.

Мы еще не стали тем обществом, которое само может отвергать свой внутренний радикализм или экстремизм. Если завтра, не дай Бог, упадет конъюнктура на нефть, упадут цены на цветные металлы и в бюджет начнет поступать меньше средств, то я не уверен, что наша власть, наше общество смогут удержать народ от каких-то крайностей. Тем более что мы видим, что нынешние экономические, социальные и иные коллизии, которые есть в обществе, толкают людей на то, что молодые ребята уходят в крайние религиозные секты, философия которых абсолютно чужда нашей казахской природе, начинают взрывать себя, стрелять в представителей государственных органов.

Мы все были свидетелями этих печальных фактов, но вы слышали хотя бы одно заявление политической партии или общественной организации (неважно, казахской или русской), которые бы это элементарно осудили? На мой взгляд, в данной ситуации все политические силы должны были выйти на площадь, как случилось в той же Норвегии, провести миллионный митинг и четко сказать: "Ребята, мы это отрицаем! Мы это не принимаем и терпеть не будем! И если потребуется, мы сами с этим будем бороться и пресекать на корню!"

- Если посмотреть на качественный состав 138 подписантов, то это все достойные люди. Но почему тогда их вы­плеск был воспринят частью общества чуть ли не через призму "лепенизации"*, что ли?

- Смешно уже то, что наши русские сограждане увидели письмо через десять дней после его появления. Получается так, что если какой-то документ не выйдет на русском языке, то общество в принципе может его и не заметить. Другой аспект заключается в том, что перевод его был не совсем точным. Возможно, это произошло из-за некомпетентности, а, возможно, и неслучайно. Скорее всего, наших русских сограждан смутила формулировка о готовности пойти на крайние меры. Но понятно же, что казахская жизненная философия отрицает крайние меры. Все знают, что большинство вопросов решается не на митингах, а на всякого рода меро­приятиях, где собираются родственники, друзья, соседи - на похоронах, свадьбах и т.д. Сами по себе казахи - народ, который избегает проявлений крайности. С другой стороны, проявляются разные тенденции, которых стоит опасаться и остерегаться.

Еще один аспект, с этим связанный. Не знаю, почему это было сделано, то ли сознательно, то ли несознательно, но словосочетание "катан шаралар" было переведено как "крайние меры". Хотя на самом деле оно означает "решительные действия".

Вопросы задавал

Кенже Татиля

Окончание

в следующем номере

______________

*Лепенизация - от фамилии Ле Пен (лидер французских националистов)

http://camonitor.com/index.php?module=news&nid=997