НЬЮ-ЙОРК. Я только что вернулся из Индии, где я читал лекции парламенту Индии в том самом зале, где недавно выступал президент США Барак Обама. Страна была охвачена скандалом. Гигантская афера на министерском уровне в секторе мобильной связи позволила коррумпированному политику перекачать в свой карман миллиарды долларов.

Но несколько членов парламента были также поражены, узнав, что когда Обама выступал перед ними, он читал с «невидимого» телесуфлера. Это ввело в заблуждение аудиторию, которая подумала, что он говорил экспромтом, а это умение, которое высоко ценится в Индии.

Оба эпизода рассматривались как некая форма коррупции: в одном были вовлечены деньги, в другом обман. Эти два проступка, конечно, не одинаковы по степени аморальности. Но эпизод с Обамой иллюстрирует важное межкультурное отличие при оценке того, насколько коррумпированным является общество.

НЬЮ-ЙОРК. Я только что вернулся из Индии, где я читал лекции парламенту Индии в том самом зале, где недавно выступал президент США Барак Обама. Страна была охвачена скандалом. Гигантская афера на министерском уровне в секторе мобильной связи позволила коррумпированному политику перекачать в свой карман миллиарды долларов.

Но несколько членов парламента были также поражены, узнав, что когда Обама выступал перед ними, он читал с «невидимого» телесуфлера. Это ввело в заблуждение аудиторию, которая подумала, что он говорил экспромтом, а это умение, которое высоко ценится в Индии.

Оба эпизода рассматривались как некая форма коррупции: в одном были вовлечены деньги, в другом обман. Эти два проступка, конечно, не одинаковы по степени аморальности. Но эпизод с Обамой иллюстрирует важное межкультурное отличие при оценке того, насколько коррумпированным является общество.

Организация Transparency International и временами Всемирный банк любят ранжировать страны по степени их коррупции, средства массовой информации затем непрерывно ссылаются на то, на каком месте находится каждая страна. Но культурное различие между странами подрывает законность такого ранжирования, которое, в конце концов, основывается на опросе общественности. То, что делал Обама, является довольно обычной практикой в Соединенных Штатах (хотя от оратора с его способностями можно было ожидать и большего); но это совсем не так в Индии, где такая техника действительно считается достойной порицания.

В Индии, конечно, есть коррупция, как в любой другой стране. Но в Индии также есть культура, в которой люди обычно подразумевают, что все в общественной жизни коррумпированы, пока они не докажут обратного. Даже слепец скажет Transparency International: «Я собственными глазами видел, как он брал взятку». В самом деле, один выдающийся индийский чиновник, человек безупречного характера, однажды рассказал мне, как его мать сказала ему: «Я верю, что ты не коррупционер, только потому, что ты мой сын».

Поэтому, если вы спросите индийцев, отмечено ли их правительство широко распространенной коррупцией, они с удовольствием ответят: «Да!». Но избыточность таких суждений оказывает влияние на мировое ранжирование Индии по отношению к другим, более эмпирически мыслящим странам.

Подобная предвзятость возникает из-за случающейся время от времени тенденции считать политическое покровительство в других местах более коррумпированным, чем у себя дома. Например, когда разразился восточноазиатский финансовый кризис, последовали систематические попытки переложить вину на страны, которые были ему подвержены: «клановый капитализм» якобы нанес ущерб их экономикам! Другими словами, знакомые и покровители восточноазиатских лидеров были «кланами», в то время как знакомые и покровители лидеров США были «друзьями»?

Фактически было понятно, что обвиняемыми были Международный валютный фонд и Государственное казначейство США, которые способствовали изменению конвертируемости по капитальным операциям без понимания, что случай со свободными потоками капитала нельзя сравнивать со случаем свободной торговли.

Но там, где однозначно можно найти значительную коррупцию, а ее часто можно найти, нужно признать, что она не является культурно обоснованной. Наоборот, часто это является результатом политики, которая ее подпитывала.

Индия в 1950-х годах имела государственную гражданскую службу и политический класс, которые были объектом зависти остального мира. Если сегодня это кажется шокирующим, потерю достоинства нужно прослеживать от проникающей во все сферы, «дающей разрешение власти», с ее требованиями по лицензированию к импорту, производству и инвестициям, которые достигли колоссальных размеров. Бюрократы на высоком уровне быстро обнаружили, что лицензии можно поменять на услуги «ты мне ‑ я тебе», в то время как политики видели в системе средство помогать важным финансовым покровителям.

Когда система пустила корни, коррупция стало просачиваться ниже, от старших бюрократов и политиков, которых можно было подкупить, чтобы они сделали то, чего они делать не обязаны, к бюрократам на более низком уровне, которые не станут делать даже того, что должны, пока им не дадут взятку. Клерки не будут находить нужных папок с документами или не выдадут свидетельства о рождении или праве собственности на землю, пока вы не дадите им взятку.

Если политика может создавать коррупцию, также верно и то, что стоимость коррупции будет изменяться со специфической политикой. Стоимость коррупции была особенно высокой в Индии и Индонезии, где политика создавала монополии, которые зарабатывали на арендной плате в условия дефицита, которая затем распределялась между членами семей чиновников.

Такая коррупция по «созданию арендной платы» довольно дорогая и вредна для развития. Наоборот, в Китае коррупция была, в основном, такой разновидности, при которой происходит разделение прибыли, когда членам семей давали долю в предприятии, так что их заработки увеличивались, когда увеличивалась прибыль - тип коррупции, который способствует росту.

Несомненно, в конечном итоге, оба типа коррупции вредны для уважения и доверия, которые нужны хорошему правительству, и оба типа коррупции могут подорвать экономическую эффективность по-своему. Но это не освобождает нас от ответственности должным образом дать определение коррупции - и признать очевидные и важные культурные отличия в том, как она понимается.

Джагдиш Бхагвати - профессор экономики и права в Колумбийском университете и старший научный сотрудник в Совете по международным отношениям, занимающийся вопросами международной экономики, а также автор книги «Термиты в торговой системе: как преференциальные торговые соглашения подрывают свободную торговлю».

http://www.inosmi.ru/india/20110129/166053546.html