Лауреат Президентской премии мира и духовного согласия, заслуженный работник культуры Казахстана, кавалер орденов «Парасат» и «За заслуги перед Германией», писатель Герольд Бельгер не нуждается в особом представлении. Его личность уникальна уже тем, что он - единственный казахстанский немец, который в совершенстве владеет не только русским, немецким, но и казахским языками. Сын волжского спецпереселенца, мальчик, выросший в бедном казахском ауле, постигал не знакомый ему язык поначалу «из уст в уста», общаясь со своими сверстниками, затем за школьной партой, учась и уча сельских ребятишек. Постепенно казахский язык настолько околдовал будущего писателя, что Герольд Карлович стал не только тонким знатоком казахского речестроя и прекрасным переводчиком, умеющим передать глубинные подтексты оригинала, но и активным радетелем казахского языка.

- Герольд Карлович, язык для вас, как, впрочем, для любого писателя, не просто средство общения. Помните пронзительные строки Тургенева о «великом и могучем» русском языке, в котором он видел спасение «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах Родины» как в духовной основе, способной сплотить нацию?

Лауреат Президентской премии мира и духовного согласия, заслуженный работник культуры Казахстана, кавалер орденов «Парасат» и «За заслуги перед Германией», писатель Герольд Бельгер не нуждается в особом представлении. Его личность уникальна уже тем, что он - единственный казахстанский немец, который в совершенстве владеет не только русским, немецким, но и казахским языками. Сын волжского спецпереселенца, мальчик, выросший в бедном казахском ауле, постигал не знакомый ему язык поначалу «из уст в уста», общаясь со своими сверстниками, затем за школьной партой, учась и уча сельских ребятишек. Постепенно казахский язык настолько околдовал будущего писателя, что Герольд Карлович стал не только тонким знатоком казахского речестроя и прекрасным переводчиком, умеющим передать глубинные подтексты оригинала, но и активным радетелем казахского языка.

- Герольд Карлович, язык для вас, как, впрочем, для любого писателя, не просто средство общения. Помните пронзительные строки Тургенева о «великом и могучем» русском языке, в котором он видел спасение «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах Родины» как в духовной основе, способной сплотить нацию?

- Конечно, воспринимать язык лишь как средство общения - это слишком узко. В качестве средства общения годится любой. Но только родной язык выражает духовную субстанцию человека, его сердце, его душу. И в этом, прежде всего, я вижу суть языка.

Здесь я, пожалуй, позволю себе маленькое отступление. Когда говорят, что имярек говорит на четырех-пяти языках, я всегда настораживаюсь. Все же, полагаю, это не полноценное знание. Знание языка - это если ты сны видишь на разных языках или можешь выражать по-разному самые сокровенные свои думы. Десятки фраз на разных языках способен сказать и попугай. Но он не носитель языка. И совсем не знаток.

Знать язык - значит постичь душу народа. Я поддерживаю все наши благие намерения и программы. Радуюсь всем нашим успехам в развитии государственного языка. Но никак не восторгаюсь примитивным, элементарным знанием обиходной речи.

Сделаю ссылку на недавно скончавшегося этнографа, историка, языкознатца Жагды Бабалыкулы. Вот некоторые положения одного из его интервью.

«У нас о языках никто не думает, не печалится. Все понимают: отомрет язык - исчезнет народ. Китайцы занимаются сбором своего языкового фонда 2 300 лет. По тайваньским данным 1968 года, они собрали 500 000 корневых слов. Англичане - 240 тысяч. Литовцы за сто лет зафиксировали 4 миллиона корневых и производных слов. Казахи занимаются сбором языкового фонда с 1937 года. Но слова они черпают из произведений писателей. Неправильный подход. Собирать надо из уст народа. Разнообразным богатством казахского языка наиболее глубоко овладел Мухтар Ауэзов. И то его лексический состав исчисляется менее 20 тысячами слов. Словарный состав большинства казахских писателей ограничивается 10-15 тысячами слов. А некоторые пишут рассказы, обходясь одной-двумя тысячами слов.

Каков словарный фонд казахского языка? Никто не знает. У кочевых казахов, полагаю, он составил миллионов пять. Столько же у оседлых. Чтобы все это изучить, необходима Академия казахского языка. Представьте, об одной только еде я накопил 1 500 слов! По теме национальных спортивных игр - 300 слов. По человеческим отношениям и людскому характеру собрал более пяти-шести тысяч слов. Этот океан не изучен. Только по форме шитья существует 76 наименований».

Подчеркиваю, таковы некоторые извлечения из интервью глубокого знатока казахского языка Жагды Бабалыкулы. К этому и я со своей колокольни мог бы кое-что добавить, о чем поведал в своей книге «Казахское слово». И именно отсюда следует плясать, когда мы ратуем за повсеместное знание государственного языка.

Надо сказать, что языковая проблема ныне - одна из самых сложных во всем мире. Этой проблемой озабочены не только мы и наши соседи, но и все европейские страны. Везде жалуются, что исконный, свой, национальный язык теряется, засоряется англицизмами, молодежным сленгом и так далее.

Да и у нас в последние десятилетия не утихает языковая буря. Бушуют страсти. Ищут виновных в бедственном положении языка. В пылу спора незаслуженно достается и русскому языку как выразителю «имперского зла». Пишется огромное количество статей в защиту государственного языка (от кого, от чего?). Сказать, что воз и ныне там, что реальных сдвигов нет, было бы неправильно. Совсем несправедливо. Несомненно, есть позитивные результаты: в последние годы значительно расширилась аура казахского языка. На нем все больше и больше говорят. Растет его востребованность. Мне приятно, что даже известные, крупные личности за последние годы заметно укрепились в родном языке.

- В чем же тогда, на ваш взгляд, основная причина того, что казахский язык за эти годы так и не стал доминирующим, хотя, как вы справедливо заметили, аура его применения значительно расширилась?

- Причину надо искать, прежде всего, в самих носителях этого языка или, точнее, среди тех, кто по этническому происхождению должен бы быть таким носителем. Вот посмотрите: российских немцев, развеянных по городам и весям в недобрые времена, сурово преследовали за то, что они «шпрехали» на родных диалектах. Казахов же на их земле, слава Аллаху, за стремление к родному языку никто не преследовал. В силу своего воспитания и профессии литератора-переводчика, по своей причастности к культуре коренных казахстанцев я давно и принципиально ратую за развитие и расцвет казахского языка, ибо глубоко сознаю, что он того достоин. При этом я смотрю на языковую проблему радужнее многих, потому что за последние годы заложен совсем неплохой фундамент для достижения вожделенной цели, и полагаю, что если не упустить, не пригасить инерции возрождения, то со временем можно будет говорить о серьезных результатах на этом пути. Только для этого нужно методически, шаг за шагом, целеустремленно, изо дня в день, на всех уровнях добиваться желаемого. Абаевское кредо «ақырын жүріп, анық бас» - «идя медленно, ступай уверенно» в этом случае весьма кстати. Для этого есть все основания и все возможности. Об этом, на мой взгляд, красноречиво свидетельствует недавно обнародованный проект Государственной программы функционирования и развития языков на 2011-2020 годы. Я ее поддерживаю, но мне не по душе, что ее растянули на десять лет.

- На ваш взгляд, нужны более сжатые сроки?

- Безусловно. Министр культуры Мухтар Кул-Мухаммед уверяет, что через 10 лет 95% казахстанцев будут говорить на государственном языке. Мед ему в уста! Я, старый скептик, признаться, несколько сомневаюсь. Боюсь, что через десять лет программу пролонгируют еще на больший срок.

Возвращаясь же к проекту новой программы, должен сказать, что ее главное достоинство в том, что она, не ущемляя множества языков в Казахстане, настроена на оказание поддержки казахскому языку, чтобы он мог в полной мере выполнять функции государственного.

- Герольд Карлович, что вкладываете вы в понятие «Родина»?

- Тема Родины для меня значит очень много, не случайно она доминирует в моем творчестве - и в прозе, и в публицистике. Мои герои, депортированные и ссыльные немцы, люди искалеченной судьбы, взрослые и малые, постоянно и настойчиво рассуждают на тему: что такое Родина, где она, есть ли у нас вообще Родина? Или мы вечные скитальцы, изгои, бездомные, неприкаянные на этой земле? Известно, свобода дорога, когда ее нет. Свободный человек свободы не замечает. Вот и о Родине особенно думается, когда ее лишен. А судьба российских немцев (не в географическом смысле, а этническом), к которым я отношусь, сложилась трагически, поэтому для них это понятие - краеугольное.

Я с семи лет живу в Казахстане и считаю себя почти коренным казахстанцем. Вся моя жизнь, творчество, думы, дела, надежды связаны с Казахстаном. Я ему никогда не изменял. И, надеюсь, этого уже не случится. Река Есиль, прибрежный тугай, перелески, березовые колки, ковыльная степь, простор, бураны и ливни благодатного Северного Казахстана я воспринял как родное, как нечто изначальное. Они вошли в мое сознание, в мою плоть. И я рано начал ощущать себя сыном Казахстана. И таковых в Казахстане, очутившихся на этой земле не по доброй воле, много. Но далеко не все восприняли эту землю как родную, для некоторых она так и осталась местом ссылки. И в том ни земля, ни коренной народ, ни сами депортированные не виноваты. Это вообще глубокая и трагическая проблема с безбрежными социальными, психологическими, нравственными, этническими нюансами.

Герои моего романа «Дом скитальца» буранной зимой в глухом казахском ауле рассуждают о Родине, о родном доме, вспоминают немецкие поговорки и пословицы на эту тему: «Есть Восток, есть Запад, а дома лучше», «Мое гнездо - лучше всего», «У себя дома каждый - король», «На родине и небо голубее», «Дома и силы удваиваются», «Те, что живут везде, не имеют дома»... И подобных сентенций немало можно найти в духоустройстве любого народа.

Эдмунд Ворм, герой моего романа «Түік су», приехав из Германии в Казахстан, тоже задается вопросом: «Кто он этому уголку Земли? Пришелец? Божий гость? Случайный прохожий? Гражданин? Сын?.. И где его родина, уроженца России, жителя Казахстана, гражданина Германии?» Ответа он не находит. И я знаю: ответа нет у многих.

А вот как рассуждает мой лирический герой в повести «Завтра будет солнце»: «И такая тебе открылась тогда истина, что у каждого человека, помимо большой родины, непременно должна быть родина «малая», свой родной край, свой заветный уголочек на земле, свое поле, свой лесок, свое укромное местечко на берегу тихой речки, свой - на худой конец - любимый кустик возле отчего дома...

Несчастен тот, кто не помнит своего родного места, своей земли, но трижды несчастен тот, кого не помнит уже сама земля. Ибо она, земля, как твоя родная мать, - последняя твоя надежда в жизни, и если уж она предаст тебя забвению, то ты уже и не человек вовсе, а тлен, прах... Да, тлен, прах».

Может, кому-то эти рассуждения и покажутся старомодными, обветшалыми. Но я искренне думаю так. Для меня казахское слово «ел» священно.

- А как переводится это слово, и почему оно для вас так много значит?

- Оно включает в себя очень много - мой край, моя родимая сторонушка, край моих предков, моя малая родина, место, где мой пуп резан, край-опора, край-защита, край-отрада, земля моей чести, моей совести и так далее. Вот что значит «ел».

Без «ел» ты - песчинка, перекати-поле, бездомный бродяга. К великому сожалению, чувство Родины, чувство привязанности к родной земле ныне приглушается, притупляется, а то и опошляется. Но без Родины, без этого ощущения Родины жизнь обессмысливается. «Родина там, где я сыт» - на мой взгляд, собачья мудрость. «Родина там, где мне хорошо» - сомнительный постулат.

- Но сейчас многие легко меняют родину, уезжая в поисках красивой жизни в дальние страны, и ничего страшного в этом не видят. Ведь даже среди великих было немало космополитов. Тот же Марк Шагал, например, который называл себя «человеком мира».

- Как-то в «Литературной газете» мне встретились слова писателя А. Трапезникова: «Без любви к своему Отечеству человек - некачественный продукт. И чем ниже его качество, тем охотнее принимает его мир. Космополит - это предмет ширпотреба». Вот и ответ на ваш второй вопрос, потому что мне по душе такая постановка. Мне случалось бывать в Европе, там становится модным ощущать себя космополитом, но мне кажется, это несчастные люди.

- Почему?

- Они живут с абортированной душой. Что ж... наверное, и так можно жить. Может, даже удобней - никакой нравственной ответст­венности. Но это жизнь неполноценного человека. Для некоторых «космополит» - ругательное слово. Видимо, это не совсем правильно. Знаю немало талантливых, порядочных, весьма известных людей среди писателей, ученых, музыкантов, художников, которые идентифицируют себя с космополитами и не испытывают при этом никакого дискомфорта. Но это не по мне. До этого я еще ни сердцем, ни умом не дозрел. Как утверждал поэт: «И любить не всем равно дано». А жить без чувства Родины - все равно, что влачить существование без любви. Я так понимаю.

Вела беседу Елена БРУСИЛОВСКАЯ