В Central Asia Monitor от 2 декабря редакцией газеты была предложена общественная дискуссия на тему "Казахский вопрос". В данной статье я бы хотел попытаться рассмотреть один из аспектов поставленной проблемы. Речь идет о нравственном состоянии общества. Как мне кажется, сегодня очень многие общественные проблемы проистекают от отсутствия преемственности морально-нравственных заповедей, своеобразного этического кодекса, завещанного и еще имеющего шанс возродиться, - казахского этического кодекса.

"Социальный клей"

В Central Asia Monitor от 2 декабря редакцией газеты была предложена общественная дискуссия на тему "Казахский вопрос". В данной статье я бы хотел попытаться рассмотреть один из аспектов поставленной проблемы. Речь идет о нравственном состоянии общества. Как мне кажется, сегодня очень многие общественные проблемы проистекают от отсутствия преемственности морально-нравственных заповедей, своеобразного этического кодекса, завещанного и еще имеющего шанс возродиться, - казахского этического кодекса.

"Социальный клей"

Казахстан в течение последних 20 лет поступательно реализует свой потенциал суверенизации. Если кто-то думает, что процесс обретения национальной самостоятельности закончился с обретением формального статуса независимости и признания международным сообществом, тот глубоко ошибается. Это очень сложный и длительный процесс обретения не только формальных атрибутов и статусов, но в большей степени укоренения новых глубинных смыслов, ориентиров и приоритетов собственного национального развития. К сожалению, эта тема суверенизации сегодня обрела весьма поверхностный характер политических спекуляций и манипулирования различными политическими деятелями и группами. И здесь спектр взглядов и идеологических вбросов, политических персон весьма разнообразен - от национал-патриотов, которые "кондово" клеймят всех и вся за слабую "казахскость и недостаточное владение казахским языком", до равнодушных к судьбе нашей общей родины представителей других этнических групп. Что делать? Каковы же дальнейшие возможности цивилизованного развития нашего национального суверенитета и укрепления нашей государственности? Есть ли в нашем народе и культуре (а я убежден, что это широкомасштабная культурная работа) традиции и ценности, позволяющие нам выйти на новый качественный уровень национального самосознания и, соответственно, новый уровень качества жизни - духовной и материальной, отвечающей нашей собственной природе и принятым в передовом мировом сообществе стандартам жизни?

Казахский народ традиционно формировался в рамках родоплеменной социальной организации кочевого типа и до настоящего времени сохранил отдельные ее элементы, которые, как нам кажется, и сегодня могут сослужить хорошую службу. В данной публикации я бы хотел предложить читателям рассмотреть принципы социальной организации традиционного казахского общества как своеобразного "социального клея", скрепляющего и консолидирующего его. Обратимся в этой связи к в общем-то привычному принципу "жеті ата" как вертикальной культурной иерар­хии и к горизонтальной социальной коммуникации "туыс-тамыр".

Интересно, что президент Казахстана Н.Назарбаев в своей книге "В потоке истории" высоко оценивает значение принципа "жеті ата" в культурной истории казах­ского народа. В частности, он пишет: "Уникальное родо­племенное, кланово-жузовое единое тело казахского народа веками органично разрасталось по принципу: все казахи - птенцы одного "Гнезда", ветви одного дерева, одного корня. Вот откуда сознание единства народа, которое по европейским канонам должно было бы отсутствовать у разрозненных кочевников, разделенных на три основные части - жузы, к тому же отстоящих друг от друга на большие расстояния. И это единство воспринималось именно через родословную. В этом проявляется генетическое единство казахов, происхождение из единого генеалогического древа. Казахи-кочевники всегда считали обязательным знание своих корней и родовых связей. Это было возведено до единого для всей нации морально-этического критерия. Так было всегда в нашей истории. Поэтому принцип "жетi ата" естественным образом обеспечивал этнобиологическую, этнокультурную, в целом духовную целостность всего казахского народа. Знание семи предков позволяло каждому на достаточную глубину прослеживать свои соседние ветви генеодрева казахов и выводить родственность всех казахов в целом. Тем самым сохранять его неразрывную целостность" (Назарбаев Н.А. "В потоке истории", 1999, с. 296). Хотелось бы, поддерживая и продолжая эту мысль, несколько расширить данную позитивную оценку и показать возможности развития этого принципа применительно к нашим современным реалиям.

"Жетi ата"

Действительно, данный принцип является важным способом исторической культурной взаимосвязи поколений, осознания ими собственной взаимосвязи и этнической целостности. Но в нем также заложен наш национальный этический код. И когда некоторые отечественные интеллектуалы, озабоченные современным состоянием культурной идентичности нашего народа, призывают искусственно создать некий отечественный "Домострой", то, как нам кажется, при всем благородстве порывов эта инициатива представляется весьма далекой от аутентичного содержания и смысла нашей культуры. Кочевники-казахи, по большей части не имея письменности или, точнее, ее широкого, массового применения, все же сумели создать систему кодов, позволявших идентифицировать человека, его культурную, статусную, этическую, генную характеристику именно через введение принципа "жеті ата". В нашей национальной традиции всегда существовал церемониал приветствия стариками-аксакалами мальчика словами: "Балам, кай елсін?" ("Сынок, какого ты рода-племени?") Это был главный вопрос, позволявший определить портрет и потенциал маленького человека. Теперь, вспоминая, как мы в детстве выпаливали второпях имена своих семи предков и название своего племени в составе жуза, мы понимаем, что умудренные жизнью и традицией аксакалы уже по результатам первого своеобразного "степного анкетирования" распознавали личность ребенка.

Как это происходило? В национальной культурной кодификации посредством перечисления своих предков до седьмого колена человеком обозначались опорные исторические и этические корни. Они позволяли не только определить собственное родовое происхождение формально, но также давали достаточно четкое представление о том этическом коде, носителем которого являлся человек. Ведь каждый предок, проживая свою жизнь, сохранял в памяти окружавших его современников те или иные поступки, которые оценивались и фиксировались. Тем самым человек, перечисляя своих предков, информирует слушателя и о своих этических корнях, своеобразных поведенческих генах. Он сохраняет и несет в себе этическую память своего рода, которая является частью исторической памяти всего народа. При этом если твои предки были благородными, достойными людьми, жившими по законам степной чести, то это становилось предметом гордости и налагало особую ответственность на такого современного носителя этой генеалогии, который находился под грузом этической ответственности за великие деяния своих непосредственных предков. Они определяли своеобразные этические стандарты, минимальный предикат его поведения. Этот человек уже не мог позволить себе совершать неблаговидные поступки, способные бросить тень на его персональную историческую родословную. Идеология стыда ("уят") перед памятью предков являлась внутренним этическим мерилом оценки собственного поведения. И старики-аксакалы задавали мальчику очень высокие параметры поведения среди сверстников, приводя примеры из его генеалогии. "Ты должен быть таким же смелым и отважным, как твой предок батыр Раимбек!" - говорили они, и ребенок, окрыленный этим примером, без страха шел на свои собственные "детские" подвиги, чувствуя духовную поддерж­ку своего "аруаха" (духа предков). Если же в его генеалогии были драматические разрывы, когда тот или иной предок оказался слабым и совершал неблаговидные, осуждаемые народом поступки, то этот человек был вынужден "нести его крест" осуждения уже в новых условиях и делать все от него зависящее, чтобы загладить вину, покаяться перед современниками и заслужить прощение. Идеология стыда ("уят") заставляла его преодолевать себя, чтобы снять негативный этический шлейф, идущий из глубины веков.

Таким образом, принцип "жеті ата" являлся исторической шкалой ответственности индивида за собственное поведение и ценности своей жизни. Это, безусловно, "напрягало" его, но делало морально ответственным и сильным. Он осознавал свою свободу в определенных "установленных и увековеченных предками" рамках. В свою очередь, этот человек как связующее этическое звено между своими предками и потомками также должен был ощущать свою моральную ответственность за последних, поскольку от содержания его поступков зависели их потенциальная сила или слабость, своеобразный "имидж рода", состояние чистоты и привлекательности генеалогии. Ведь в кочевой традиции при выборе невесты для джигита его родители и аксакалы-старейшины рода подбирали девушек из знаменитых, незапятнанных неблаговидными поступками, в том числе и в отдаленной истории, родов - "текті жерден". Это способствовало этической чистоте и процветанию не только данной семьи, но и всего рода. Один выдающийся бий, батыр или акын мог прославить весь род, а иногда стать "этическим знаменем" всего народа. Поэтому соблюдение кочевой этики и морали становилось гарантией славы и процветания как для отдельной семьи, так и для всего народа. Стяжательство, стремление к власти любой ценой являлись отрицательным кодом для человека и несли на себе общественное проклятие ("каргыс") на семь последующих поколений потомков этого человека. В степной жизни этого боялись и всячески избегали. Думается, в наших современных условиях в борьбе с коррупцией не хватает этого исконного этического самосознания чиновников. К сожалению, они заражены вирусом западного индивидуализма и эгоизма, безответственности не только перед своей генеалогической исторической памятью, но и перед своим потомством, перед мнением современного общества, которое сохранит в своей памяти и передаст потомкам все, что им было сделано, - хорошее или плохое. Воспитание собственными поступками, своей жизнью у кочевников было предпочтительней любых назиданий.

Семейные

ценности

Семья - обитель духовных ценностей и поведенческих моделей. Казахи говорят: "Уяда бала не корсе, ушканда соны корсетер" ("Что ребенок видел в собственном гнезде, то он и покажет, взлетев").

Следует сказать, что традиционная казахская семья - это не только родители и дети, но и весь комплекс горизонтальных кровно-родственных связей, наполненных глубоким этическим смыслом и культурной коннотацией. В частности, если рассмотреть нормальную, традиционную казахскую семью, то она живет активной, насыщенной социальной, культурной жизнью в рамках многочисленных связей среди "туыс-тамырлар" (родных и близких). Существует понимание глубинных связей, которые предстоит поддерживать вступившим в брак. Например, говорят: "куйеу жуз жылдык, куда мын жылдык" ("жених на один век, а сваты - на тысячу лет"). Это пожелание демонстрирует наличие многогранных и многочисленных родственных нитей, которые связывают семьи брачующихся уже на долгие-долгие годы вперед. Оно намечает перспективу "склеивания" народа посредством образования новой социальной ячейки - семьи, которая тем самым становится еще одним звеном в многочисленных цепочках, связывающих казахское общество воедино. При этом такие связи обладают разным по значению и близости для жениха и невесты потенциалом. Отмечается, что "жігіттін уш журты бар: оз журты, кайын журты, нагашы журты" (у джигита /жениха/ есть три самых близких рода: род отца, род со стороны жены и род со стороны матери). В случае необходимости человек может обратиться за помощью ко всем этим общностям в порядке очередности, и они будут обязаны помочь или, в крайнем случае, морально поддержать, принимая участие во всех мероприятиях, которые необходимо провести. Это в основном события общекланового характера: кончина родных, "асы-поминки", рождение и свадьба детей и другие события, требующие наличия родовой, социальной поддержки. Именно на этих мероприятиях осуществляется актуальная казахская социальная коммуникация. На этих "родовых собраниях" ставятся и обсуждаются насущные вопросы общественного развития и одновременно проясняются и уточняются связи представителей разных "колен" и векторов родоплеменных отношений. Не случайно казахи задаются вопросом: "Сен кімсін? Руын кім? Артында кімін бар?" (Кто ты? Из какого рода? Кто стоит за тобой?). Чем многочисленнее, крепче и укорененней твоя родня, тем сильнее, прочнее и устойчивее твои исходные социальные позиции и, соответственно, возможности достижения тех или иных целей в жизни. Каждый казах в этом отношении является носителем разнообразных ипостасей, проявляющих его в социуме и тем самым скрепляющих и само родовое общество.

Например, мужчина, выполняя различные социальные роли одновременно (отца, сына, мужа, брата, дяди, племянника, свата и т.д.), обладает различным набором возможностей социализации и разнообразным набором этических обязанностей и прав по отношению к различным социальным группам. В частности, "отец должен быть отцом" и проявлять свои патерналист­ские качества по отношению к своим детям, а в отношении семьи становится уважаемым "от агасы" (глава очага), ответственным за все решения, исходящие от семьи. С другой стороны, при наличии собственных родителей такой человек должен обладать "сыновней почтительностью и вниманием к слову старших" и исполнять волю родителей.

Отношение к родителям сакрализовано и предполагает высокую степень уважения и почитания: "Кутсен ана, атанды, Кешірер атан катенды, Алгыс алган адам деп, Халык алар батанды" ("Если ты внимателен и ухаживаешь за родителями, то простит отец тебе твои ошибки, Воспринимая тебя как благодарного сына; Примет и народ твое благословение"). Восприятие родителей тесным образом связано с твоим собственным восприятием своих детей: "Ата-ананын кадірін, Балалы болганда білерсін; Анык достын кадірін жалалы болганда білерсін" ("Достоинство родителей поймешь, когда сам станешь родителем; Достоинство друга поймешь, когда попадешь в беду"). Восприятие семьи, дома без детей невозможно. Известная поговорка гласит об этом: "Балалы ?й базар, Баласыз ?й мазар" ("Дом, где полно детей - базар /в позитивном смысле/, а без детей дом - могила").

В горизонтальных связях мужчина выступает старшим братом для младших и младшим для старших братьев и дядей своего рода. "Агасы бардын жагасы бар, інісі бардын тынысы бар" ("У того, у кого есть старший брат, есть опора, а у того, у кого есть младший брат, есть отрада") - говорят в таких случаях, определяя значение и социальную роль братьев.

Подобным же образом определяются и гендерные роли, значение женщины в казахском социуме. Здесь следует отметить, что традиционное кочевое общество весьма почтительно определяет роль женщины как хранительницы очага, главного начала в вопросах воспитания детей, укреплении семейных уз и, в конечном итоге, в социальном успехе мужа. Известна поговорка: "Жаксы айел жарынын жаксысын асырар, жаманын жасырар" ("Хорошая жена скроет недостатки мужа и увеличит его достоинства"). Женская роль определяется в семье изначально в установлении: "кыз - конак" (девочка - гость), в котором девушке отводится достаточно свободная социальная роль с обязанностью "сохранять лицо" в этическом плане и осознанием временного характера пребывания в семье родителей и необходимости подготовки к перспективной роли "келін" с полным набором будущих социальных функций - матери, жены, невестки. Интересно также, что в пожеланиях - "бата" - большое внимание уделяется перспективе правильного исполнения не только семейно-родовой социальной роли, но также обнаружения и надлежащего исполнения высокой роли представителя народа, сродни западной интерпретации "гражданина". "Бір гана акеннін баласы болма, Букіл елдін баласы бол" ("Будь сыном не только своего отца, но и сыном всего народа"). В казахской традиции эти отношения закреплены в негласном кодексе этического поведения, в разнообразных пословицах и поговорках, которые предполагают тот или иной императив правильного поведения.

Традиции

и модернизация

Конечно, модернизация казахского социума разорвала многие нити, скреплявшие традиционную родовую общину, но в сознании народа все еще сохраняются и воспроизводятся на их основе новые парадигмы социального поведения, иногда в деформированном виде. К примеру, вопрос "кто стоит за тобой?" в современной коррупционной парадигме интерпретируется как "кто твоя "крыша"?" Более того, известная клиентно-патерналистская система, изложенная культурологом и историком Н.Масановым, оказывается хорошо вписанной в систему традиционной кочевой социальной пирамиды (см. Масанов Н.Э. "Кочевая цивилизация казахов"). И теперь зачастую с успехом реализуется современным политическим классом Казахстана.

Думается, актуальная казахская парадигма заключается в том, как использовать или адаптировать традиционные социальные, казахские этические устои к задачам социальной модернизации. Понятно, что глобализация выхолащивает культуры, унифицируя социальные стандарты и этические нормы. Как мне представляется, в этих условиях вопрос современной казахской идентичности - это, с одной стороны, вопрос ре-традиционализации казахского социума, точнее, той части общества ("шала казах"), которая утратила свои культурные корни, язык, традиции, этику, а с другой - модернизация и осовременивание исконно казахских, традиционалистских слоев ("нагыз казах") с точки зрения приобщения к передовым социальным стандартам, культурным ценностям и принципам социальной организации.

Хотя я полагаю, что такое деление является весьма условным и натянутым, наследием эпохи "совка". В современных условиях на передовые позиции выходит уже "поколение независимости", которое вполне успешно решает это противоречие. Со временем казахское сообщество будет достаточно однородным и ценностно монолитным, и именно этому поколению предстоит сформировать новый облик передовой и культурно укорененной нации. Задачу национальной интеллигенции нашего поколения я вижу в адекватной реконструкции и передаче традиционного этического кода и социальных связей, о которых говорилось выше, и создании возможностей для приобщения молодежи к передовым моделям культуры и социального развития. Вряд ли сегодня возможно написать некий новый национальный этический кодекс, распространить его среди людей и заставить его почитать. Проще, хорошо изучив уже апробированные многими поколениями казахов национальные, родовые традиции, использовать их позитивные начала для укрепления нации сегодня, пусть даже таким "родовым, архаическим способом". Нам нужна современная ритуализация общественной жизни, современные этические национальные традиции, неформальные, этнически оформленные социальные нормы и стандарты, которые бы отличали нас от других наций и укрепляли бы наше собственное единство. Как это мы наблюдаем у достаточно передовых в этическом смысле народов Японии и Кореи.

Сегодня нашей нации как воздух необходимо самоощущение единой семьи и гордости за собственную культуру и историю, если мы хотим выстоять в условиях глобальной конкуренции этических смыслов. "Бірлік бар жерде - тірлік бар" ("В единстве сила и способность к действию") - такова, с моей точки зрения, формула нашего успеха. Эту формулу нам оставили наши предки, и нам необходимо культурно передать ее нашим потомкам...

Айдар  АМРЕБАЕВ,

философ

http://www.camonitor.com/index.php?module=news&nid=1287