ОТ РЕДАКЦИИ: В конце года в одном из алматинских издательств выходит книга прозы Дидара АМАНТАЯ «Qarqaraly basynda» («На вершине Каркаралы») тиражом в 10 500 экз.  Книга состоит из романа «Gulder men qitaptar» («Цветы и книги»), повести «Men sizdi sagynyp zhurmin», а также 37 рассказов (на казахском языке), эссе и стихов (на русском языке).

Герольд Карлович данный критический материал о вышеупомянутой книге написал нынешним летом, прочитав ее в рукописном варианте. Предлагаем его вашему вниманию.

I

Ему ныне сорок. А писать начал рано. Помню: еще лет пятнадцать назад он был на устах казахской молодежи. И на моем слуху давным-давно это звучное имя - Дидар Амантай. Правда, я был вначале в недоумении: он Дидар Амантай или, наоборот, Амантай Дидар? Потом разобрался.

Мое внимание привлекли его философские этюды и лапидарные литературные зарисовки о казахских и зарубежных писателях. Импонировало то, что он читающий писатель. Мне всегда казалось (и кажется), что пишущих писателей в казахской литературе много, а читающих - слишком мало. А Дидар и пишет, и читает. И читает при этом не только казахскую и русскую литературу, но исправно и увлеченно - зарубежную.

ОТ РЕДАКЦИИ: В конце года в одном из алматинских издательств выходит книга прозы Дидара АМАНТАЯ «Qarqaraly basynda» («На вершине Каркаралы») тиражом в 10 500 экз.  Книга состоит из романа «Gulder men qitaptar» («Цветы и книги»), повести «Men sizdi sagynyp zhurmin», а также 37 рассказов (на казахском языке), эссе и стихов (на русском языке).

Герольд Карлович данный критический материал о вышеупомянутой книге написал нынешним летом, прочитав ее в рукописном варианте. Предлагаем его вашему вниманию.

I

Ему ныне сорок. А писать начал рано. Помню: еще лет пятнадцать назад он был на устах казахской молодежи. И на моем слуху давным-давно это звучное имя - Дидар Амантай. Правда, я был вначале в недоумении: он Дидар Амантай или, наоборот, Амантай Дидар? Потом разобрался.

Мое внимание привлекли его философские этюды и лапидарные литературные зарисовки о казахских и зарубежных писателях. Импонировало то, что он читающий писатель. Мне всегда казалось (и кажется), что пишущих писателей в казахской литературе много, а читающих - слишком мало. А Дидар и пишет, и читает. И читает при этом не только казахскую и русскую литературу, но исправно и увлеченно - зарубежную.

И еще одна грань: он поразительно краток. Тоже неказахская черта. Казах предпочитает говорить долго, длинно, обстоятельно, издалека, от Адама и Евы, витиевато, упиваясь красноречием, нанизывая слова-словеса, как люля-кебаб, на саженный шампур. Абай заметил: «Слово казаха длиннее, чем у других наречий». Хотя из каждой строки самого Абая нынешние рыцари пера запросто выкроют повесть.

У Дидара роман - сто страниц; повесть - десять, рассказ - три-четыре, литературоведческий, философский этюд - одно-два предложения. Пишет он плотно, короткими фразами, экономно, сухо, оставляя много «люфта» для разгадывания, додумывания, размышления, толкования читателя. Он не разжевывает. В прозе он  философ,  в философии - прозаик. Читателю он предлагает только выжимки, экстракт, суть своих раздумий и наблюдений. Он убедителен в диалогах, деталях, штрихах, нюансах. Он создает настрой. Часто овеянный печалью. Герои его - молодые люди, ищущие, сомневающиеся, легко ранимые, рефлексирующие, взыскующие.

Все это я смутно чувствовал, читая лишь обрывки, фрагменты из его ранних писаний. Чем-то, отдаленно Дидар напоминал мне моего незабвенного друга Аскара Сулейменова.

II

...И вот летом 2000 года приятно возбужденный поездкой в Европу, где он учился на каких-то курсах, совсем еще молодой, легкий и стройный Дидар, встретив меня возле памятника Чокану, преподнес мне свой только что вышедший из печати объемистый сборник «Қастерле мені», в который вошли два его романа, повесть, новеллы, рассказы, философские, литературоведческие этюды. Я понял: в казахскую литературу пришло свежее дарование, немного непривычное, ершистое, своеобразное, на стыке мировых культур, с желанием высказать свое сокровенное, прочувствованное и сказать нетрадиционно, на свой салтык, на свой лад, смело прибегая к эксперименту, к подтексту, к недоговоренности, к обобщениям, не разжевывая то, к чему десятилетиями привык казахский читатель. В результате эстетических и философских поисков его порою заносило, в его казахском речестрое слышался чужеродный акцент, русские обороты, мне почудилось, что в нем затейливо перемешались Вольфганг Борхерт (им мое поколение было одно время повально увлечено), Альбер Камю, Фридрих Ницше, Эрнест Хемингуэй, Франц Кафка; диалоги (нередко длинные, на всю страницу) при всей обыденности отнюдь не плоски, не банальны, они на что-то намекают, их нужно расшифровывать, они характеризуют его героев, их сиюминутное настроение, которые - повторяю - навеяны грустью, печалью, одиночеством, неуверенностью, поиском своего «Я».

Юношеский максимализм и новаторство Дидара кое-кто из казахских литераторов встретил в штыки. Говорили: оторвался от национальных корней, не чувствует природной сути родного языка, излишне рационален, умничает, философствует там, где философия и не ночевала, оригинальничает любой ценой, видит одних «асфальтных» казахов, завсегдатаев кафе и баров, прожигающих жизнь в разговорах, попойках, случайных связях, оторвавшихся от испытанных канонов, заповеданных предками.

И т.д. и т.п. в таком же духе.

Я слышал подобные суждения-нарекания, но в душе не разделял их. По опыту знаю: то, что непривычно, нестандартно, мы долго всерьез не воспринимаем, ищем изъяны, разоблачаем, отвергаем. Аскара Сулейменова начали признавать лишь после его смерти. Ауэзхан Кодар кое у кого и теперь вызывает неприятие. И Мурат Ауэзов не всегда угоден строптивым и нетерпимым национал-патриотам. Аслан Жаксылыков пишет, мол, слишком сложно и туманно. Дюсенбек Накипов тоже, дескать, ударился в заумь. Дидар хоть и пишет по-казахски, но будто прибыл с другой планеты.

Подобные тары-бары я слышу постоянно, однако мне эти авторы симпатичны, они самобытны, они в поисках, они видят, воспринимают и изображают мир не так, как большинство. Они раздвинули национальные горизонты. Они чутки к новым веяниям в искусстве. И для меня это не изъян, а достоинство.

III

Как бы я определил основные мотивы рассказов и новелл Дидара Амантая? Из чего сотканы его жизненные впечатления?

Родился он в центре Арки, с детства рос в аульной среде, познал исконный уклад жизни казахов, испытал благотворное влияние деда и бабушки, мальчика впечатлила девственная природа Каркаралинска; окончил школу; учился в Казахском политехническом институте; отслужил в Советской Армии на Дальнем Востоке; окончил факультет философии и политологии КазНУ; учился на факультете кино Института театра и кино им. Т. Жургенова; работал в агентстве «Хабар»; лауреат премии «Дарын»; редактировал газеты; активно участвовал в общественной жизни. Всю жизнь много и упорно читает, размышляет, анализирует. Это я к тому, что темы и мотивы своих произведений Дидар не из пальца высасывает, как думают иногда наши доморощенные «классики». Сочинения его переводятся на иностранные языки. Они находятся в русле современного модерна.

Вокруг чего строятся сюжеты коротких рассказов Дидара? Герои его - в подавляющем большинстве - современная казахская молодежь - городская и аульная, как правило, образованная, читающая, настойчиво ищущая себя в обществе. Девушек в рассказах зовут по-разному, но они очень похожие даже внешне, в одежде, в поступках. На мой взгляд, они психологически выписаны наиболее выпукло, выразительно. И юношей, понятно, зовут по-разному (хотя некоторые переходят из рассказа в рассказ), но и они знакомые незнакомцы. Они встречаются в кафе, в турпоходах, в квартирах, в горах, дождливой ночью, в экстремальных условиях, дружат, влюбляются, расходятся, сходятся вновь, подолгу выясняют отношения, интригуют, пьют (случается, больше нормы), очаровываются друг другом и разочаровываются, волнуются, страдают, скучают, мечтают, занимаются сексом, грезят о любви, о семье, ломаются психологически, не выдерживая иногда чепуховых испытаний и недоразумений, причиняют друг другу боль, совершают глупости, рассуждают о жизни и смерти, предаются печали, тоске, неизбывному одиночеству. И рассказы эти - то от первого лица, то от третьего - окутаны флером романтики, юношеской бравады, зыбкости, неясности, монотонным бормотанием дождя, шальным горным ветром, сырой ночью, густым мраком, ресторанным чадом, легким флиртом, робкой влюбленностью, дурманом любви, винными парами. Все происходит как бы в легкой дымке, намечено едва уловимым духом ирреальности, прописано акварельным мазком. О том свидетельствуют сами названия рассказов: «Разбитый хрусталь», «Шепот дождя», «Розали, это я», «Костер в степи», «Маржан, Маржан», «Печаль», «На вершине Каркаралы».

О том и диалоги. В описаниях Дидар не силен (возможно, он нарочито избегает их), но диалоги выстраивает эффективно.

- Здесь речь зашла о философии. - И о чем спор? - О смысле бытия и о том, как раздобыть полбутылки коньяка. Сложный случай.

Или:

- Каждый человек должен спасать сам себя. - Каким образом? - Самому приходится сотворить мир, в котором обитаешь. - Чтением книг? - И чтением тоже. Духовно обедненный человек - одинок.

Или:

- Давай, за дружбу. - Нет. Давай за то, чтобы друг друга никогда не обманывать.- Ладно. - За это. - Ныне нет правды. Поэтому и верные друзья - редкость. - За правду! - Ты знаешь, почему люди друг друга легко предают? - Не знаю. - И  я не знаю. - Но ведь не все. - Ясное дело. - Это - Истина.

Или:

- Ты боишься смерти? - Нет. - А я боюсь. - Боятся все. - Оттого, что люди несчастны. - Не согласен. - Все мы обречены на тяжкий жребий. - Человек несчастен, потому что по природе нуждается в счастье.

Или:

- Мне расхожие сравнения не нравятся. Нужна конкретность. - Мусрепов - великий писатель. - А Ауэзов? - Ауэзов - тоже. - А всех выше Оралхан Бокеев. - Может быть. Но только для тебя. - Казахская литература для меня не очень, - заметила Шолпан. - Значит, находишься под влиянием западной, - откликнулась Гайнижамал. - Чтобы стать писателем, надо всех читать. - Какой смысл тратить время на чтение плохих книг?! - Надо больше читать западную литературу. - Читать надо всех.

О литературе герои Дидара говорят много и часто.

- Чтобы стать писателем, надо внимательно и упорно читать Франца Кафку, Стефана Цвейга, Томаса Манна, Лиона Фейхтвангера, Ремарка, французов Флобера, Эмиля Золя, Оноре де Бальзака, Ги де Мопассана...

И далее герой перечисляет еще два десятка известных имен и названий популярных книг.

Видно, таково кредо самого автора.

- Литература - не копия действительности. - Знаю. - Литература открывает человечеству иной мир, отличный от действительности, в которой мы обитаем. Тот мир прекрасен. В нем царит гармония. Он манит, прельщает.

Так рассуждают юные герои Дидара.

IV

Однако откуда неизбывная печаль?

«Несправедливость рождает печаль», - сказал Жунус.

«А печаль - самое тяжкое духовное испытание».

От печали скептицизм, нигилизм, неверие, неуверенность, сомнения, апатия. Они не чужды героям Дидара.

V

Однако, мне почудилось, что его герои все больше обитают во времени и пространстве, которые исчезли, истаяли десять и более лет назад. Жизнь-то, реальность заметно изменились. И герои Дидара, несомненно, повзрослели, возмужали. Наверняка они и рассуждают ныне по-иному, и ведут себя по-другому, и иные проблемы их волнуют. Они не могут ведь вечно пребывать в инфернальном мире. Романтический флер развеялся, инфантильность сменилась практицизмом. Их гложат другие заботы. За эти годы и Дидар возмужал. И читатель вправе увидеть все эти перемены в другом ракурсе.

И еще мне немного жаль, что в новой книге Дидара отсутствуют его снайперские эссе-заметки о литературе, об искусстве, о философии, о политике, об обществе - то есть то, в чем он особенно силен, точен, афористичен. Прозаик Дидар для меня исключительно интересен в тандеме с философом Дидаром. Таким я хотел бы его увидеть в очередной книге.

10.06.09

Примечание: цитаты из произведений Дидара АМАНТАЯ переведены на русский язык Герольдом БЕЛЬГЕРОМ.

Источник: zonakz.net