Трагические события в Таразе без всякого сомнения стали настоящим шоком для населения Казахстана. И если после событий в Актюбинской области летом этого года еще оставалась некоторая надежда, что вылазка экстремистов станет всего лишь печальным эпизодом, то после событий в Таразе стало ясно, что сторонники радикальных движений в стране готовы начать свою войну против государства.

Теперь и мы в Казахстане столкнулись с терроризмом, о проявлениях которого раньше получали информацию из других стран. Среди них были и наши соседи, но всем казалось, что все это очень далеко от нас. Возможно, нам предстоит еще не раз вспоминать последние двадцать лет, когда Казахстан был мирным оазисом среди кипящих вокруг него страстей, которые порождали, в том числе и вылазки террористов.

С терактами сталкивался Узбекистан - нападения на полицейских в Намангане в 1997 году или взрывы в Ташкенте в разные годы. Россия, где пик террористической активности, в том числе в Москве, имел место во время войны на Северном Кавказе.

Трагические события в Таразе без всякого сомнения стали настоящим шоком для населения Казахстана. И если после событий в Актюбинской области летом этого года еще оставалась некоторая надежда, что вылазка экстремистов станет всего лишь печальным эпизодом, то после событий в Таразе стало ясно, что сторонники радикальных движений в стране готовы начать свою войну против государства.

Теперь и мы в Казахстане столкнулись с терроризмом, о проявлениях которого раньше получали информацию из других стран. Среди них были и наши соседи, но всем казалось, что все это очень далеко от нас. Возможно, нам предстоит еще не раз вспоминать последние двадцать лет, когда Казахстан был мирным оазисом среди кипящих вокруг него страстей, которые порождали, в том числе и вылазки террористов.

С терактами сталкивался Узбекистан - нападения на полицейских в Намангане в 1997 году или взрывы в Ташкенте в разные годы. Россия, где пик террористической активности, в том числе в Москве, имел место во время войны на Северном Кавказе.

Кроме того, нельзя забывать и о печальном опыте многих западных стран, Ближнем Востоке, Пакистане, Индии, где периодически происходили и происходят террористические атаки. Поводы и причины всегда разные. Надо отметить, что теракты организуют не только радикальные исламисты, но и, скажем, сепаратисты из баскской организации ЭТА, которые в этом ноябре объявили о завершении боевой активности или боевики Ирландской республиканской армии, которая также сложила оружие. Можно вспомнить еще левых радикалов в Греции, которые периодически проводили атаки на органы власти вплоть до 1990-ых годов. Но все же в последние десятилетия основные и наиболее громкие террористические акты были связаны с радикальными исламистами.

Это и события 11 сентября 2001 года, и нападение боевиков на индийский город Мумбаи в 2010 году, и постоянные нападения на военных и гражданских лиц в Пакистане. В этой стране вообще идет настоящая война радикальных исламистов против государственных органов власти и армии. Такая же война имела место в Алжире, где в 1991 году армия отменила результаты выборов, которые выиграли исламисты, планировавшие ввести шариатское правление, и это спровоцировало масштабную и крайне ожесточенную террористическую активность со стороны исламистов из Вооруженных исламских групп. Уничтожались целые деревни, все органы власти и армейские казармы были превращены в осажденные крепости.

В целом, для современного исламского мира террор радикалов это очень сложная и трудная проблема. Даже в Саудовской Аравии, где духовную элиту общества составляют потомки Мухаммеда ибн абд аль-Ваххаба, который считается основоположником современного ваххабизма, местные власти не могут гарантировать населению защиту от вылазок экстремистов. Последние даже захватывали Каабу в священном городе Мекке в 1979 году, и нынешний наследный принц Найеф ибн абд аль-Азиз организовывал их подавление. Тогда погибло 250 заложников, 200 солдат и 150 террористов.

Проблема здесь в том, что в XX веке в исламе широко распространились идеологические воззрения, которые были направлены не только против стран Запада, которые обвиняли во всех бедах мусульман, но и против исламских государств. При этом зачастую было не важно, являлись ли эти государства светскими или монархиями, были ли ориентированы на Запад, как Иордания или Саудовская Аравия, или придерживались социалистического пути развития, как Ирак, Сирия, Египет при президенте Гамаль Насере.

Главное заключалось в том, что с точки зрения идеологии исламизма, разработанной в XX веке такими мыслителями, как Сайид Кутб в Египте и Маудуди в Британской Индии, современный мир был далек от ценностей первоначальной мусульманской общины времен пророка. Более того, он нуждается в масштабных изменениях. С точки зрения Сайида Кутба весь современный мир, включая исламские страны, находится в состоянии джахилийи. Этот термин обычно обозначал «невежество», в котором находился арабский мир до становления ислама. Соответственно, по словам Кутба, его нужно разрушить, чтобы построить новую исламскую общность на обломках национальных государств и «прочих идолов», как пророк построил первоначальную общину на руинах арабского язычества.

Такая концепция легла на благодатную почву, потому что в исламском мире до Кутба и Маудуди были широко распространены дискуссии об очищении ислама от всяческих напластований, возврате к первоначальным ценностям. Однако эти дискуссии не выходили за определенные пределы. В основном они велись на теологической основе среди знающих людей, которыми были исключительно люди, получившие в той или иной степени религиозное образование. То есть, например, в ответ на аргументы джадидов в дореволюционной Средней Азии, которые призывали очистить ислам от местных культурных традиций, включая поклонение могилам, в частности мавзолею Ходжа Ахмеда Яссави, свое мнение высказывали улемы, которые защищали привычную для региона традицию.

Идеи Кутба и близких ему мыслителей ставили вне закона не только все культурные напластования, которые расценивались как бида, недопустимые новшества, но и мусульманские государства, которые также должны были быть разрушены, как доарабское язычество. Более того, в рамках развития идеи джахилийи в практике египетской организации Братьев-мусульман было разработано положение о такфире. Это слово происходит от термина куфр - безбожие и означает отлучение от исламской общины тех, кто не следует букве исламских законов. Соответственно он становится вне закона, «его кровь разрешена», а так как исламисты выступают против светских государств, то все его служащие и даже большая часть граждан, теоретически могут быть объектами атаки радикалов.

Такая идеологическая концепция, собственно, и открыла радикальным исламистам дорогу к нападениям на государственных служащих в мусульманских странах по всему миру. Отсюда и происходят атаки на милиционеров в Узбекистане в 1997 году, на военных и полицейских в Пакистане. Скорее всего, и казахстанские радикалы также исходят из этой привнесенной в наше общество извне идеологии. Потому что практически вся религиозная практика во всей Средней Азии, Казахстане, на российском Северном Кавказе, может быть с точки зрения радикалов отнесена к бида (недопустимым новшествам). Они не хотят спорить о том, правильная или нет у нас версия ислама, они готовы вести вооруженную борьбу за достижение своих целей.

После трагедии в Таразе было много дискуссий о том, насколько правильной была политика государства, насколько готовы к вылазкам террористов правоохранительные органы и насколько вообще опасна сложившаяся ситуация.

Естественно, что любой теракт - это шок для государства и общества, тем более, если ничего подобного в Казахстане ранее не происходило. Очевидно, что это и правоохранительные органы оказались застигнуты врасплох. Но это вполне логично, невозможно быть готовыми к абстрактной угрозе. Тем более, невозможно проводить на системной основе практику, которая более характерна для полицейских государств или стран, уже столкнувшихся с терактами. Тогда надо было держать во всех городах на улицах вооруженный спецназ, устанавливать блокпосты и бетонные ограждения у всех государственных учреждений и увеселительных заведений, чтобы никто не мог подобраться на грузовике со взрывчаткой и т.д.

Полицейских критиковали и в индийском Мумбаи, когда группа боевиков приплыла морем из Пакистана и устроила бойню на улицах, торговых центрах и гостиницах. Но к такой ситуации было невозможно подготовиться в мирном торговом городе.

Здесь очень четко надо понимать разницу между причиной и следствием. Что было причиной того, что у нас появилось так много сторонников «чистого ислама»? Очевидно, что этому способствовала достаточно либеральная среда в стране, которая стала возможной потому что, в отличие от Узбекистана и России, мы не сталкивались с радикальными исламистами 20 лет назад.

Отсюда и весьма либеральный закон 1992 года, который позволял создавать религиозные объединения из 10 человек и никак не ограничивал миссионерскую деятельность, в том числе и сторонников «чистого ислама». Это позволило им широко распространиться, приобрести новых сторонников. Когда же государство начало ограничивать их деятельность, в том числе приняв закон в нынешнем году, осознавая масштаб этой угрозы, то они среагировали неадекватно. Вряд ли было бы лучше не принимать этот закон вообще и не мешать в принципе радикалам вербовать новых сторонников.

Да, нынешняя ситуация крайне неприятна для государства и особенно для общества, но все же лучше, что мы столкнулись с этой проблемой сейчас, а не потом, когда людей вроде таразского террориста у нас стало бы очень много. Тем более что во всем мире накоплен большой опыт правоохранительной практики борьбы с терроризмом, и очевидно, что наши соответствующие органы сделают свои выводы из произошедшего.

Гораздо сложнее с идеологией. Потому что мы имеем местную исламскую традицию и довольно значительное число людей, которые считают, что она не соответствует так называемому «нормативному исламу». Не все они радикалы и последователи того же Кутба. Но вопрос остается открытым, что надо делать мусульманам Казахстана: придерживаться своего наследия или же менять его, исходя из новых тенденций? Наши соседи в Узбекистане, Таджикистане, на российском Северном Кавказе после многих лет идеологических дискуссий и борьбы в итоге пришли к идее защиты своего традиционного понимания ислама.

Нынешние теракты в Казахстане это вызов для всех нас. Но ясно одно, никогда еще террористическая деятельность не могла завоевать радикалам популярности в обществе. Они ее только теряли. Поэтому сегодня даже те же египетские «Братья-мусульмане» пытаются позиционировать себя как партия умеренных исламистов. В любом случае теперь государство и общество должны пересмотреть свои приоритеты. Всем есть что терять, и трагедия в Таразе вполне способна сплотить нас не только вокруг наших религиозных ценностей, но и в защиту нашего образа жизни, который сформировался за последние 20 лет.

Акимбеков Султан

Директор Центра политического анализа

http://www.zakon.kz/top_news/4458986-terroristicheskijj-internacional.html