Независимые эксперты: прожить нормально остаток жизни станет неразрешимой задачей для подавляющего большинства россиян

Родиться и умереть в России — это было главной темой первого обзора доклада ООН о развитии человеческого потенциала, опубликованного в «Новой газете» (№ 48 от 13.05.09). Однако, как утверждают эксперты, состариться в России все же труднее. Причем в ближайшие десятилетия прожить достойно остаток жизни станет неразрешимой задачей для подавляющего большинства соотечественников. Тотальное умолчание властью проблем стареющей страны — плохой стиль. Очень скоро, по прогнозам — уже в ближайшее десятилетие, именно эта больная точка, а не кризисная дестабилизация экономики станет основной головной болью для власти.
Битву за пенсию потенциальные пенсионеры ближайших 20 лет, по прогнозам демографов, проиграли. Нынешние правила назначения и индексации пенсий приведут к тому, что к 2020 году она составит 18% от зарплаты (сейчас составляет 25%). Чтобы буквально ощутить «прелесть» этой цифры, стоит произвести простые арифметические действия. Выйдет, что зарплата 25 тысяч рублей обернется пенсией  4,5 тысячи. Меньшая зарплата, естественно, выведет подавляющее число российских пенсионеров за грань прожиточного минимума. У высокооплачиваемых работников пенсия не достигнет и 10% заработной платы. (Для сравнения: в развитых странах потенциальная пенсия не опускается ниже 40% от зарплаты.)
Что Россия получит в итоге через 10 — 15 лет, наглядно рисуют те же демографические прогнозы. Баланс политических сил сместится в сторону пенсионеров. Итоги выборов 2020 года определят именно они как большая часть избирателей. В том, что этот электорат будет протестным, нет никаких сомнений. Бунт стариков — бессмысленный и беспощадный — станет главным фрагментом политического пейзажа. Фатальность этой перспективы практически неизбежна, даже если, во что трудно поверить, решением этой задачи государство займется немедленно.
Демографы утверждают: чтобы удержать страну от коллапса, необходима капитализация пенсионной системы. Логика экспертов такова — если уже сейчас не позаботиться о способах повышения пенсии, растущее давление со стороны пенсионеров начнет подталкивать власть к принятию популистских решений. Например, повышение ставки единого социального налога приведет к дестабилизации экономики. Еще один вариант — это повышение рекомендательного возраста выхода на пенсию, который в прогнозируемом варианте достигнет к 2030 году 65 лет. С одной стороны, это дает шанс повысить пенсию тем, кто дотянет на рабочем месте до указанного возраста, с другой — лишает этой прибавки тех, кто решит уйти на заслуженный отдых раньше. Можно себе представить, из каких последних сил будет тянуть лямку подавляющее большинство пенсионеров лишь для того, чтобы не оказаться на грани нищеты.
Говоря же о капитализации пенсионной системы, эксперты предполагают, что такое возможно, но с оговоркой — «при объединении политической воли, экономических ресурсов и интеллектуальной мощи». Полгода жизни страны в кризисе иллюзий по этому поводу уже не оставили.
Одинокие и семейные пенсионеры, это если оценивать социальные и экономические риски, — «две большие разницы». Старость в одиночестве не только российское «ноу-хау», весь стареющий мир столкнулся с растущей «эмансипацией» стариков, которые предпочитают жить самостоятельно. Однако в развитых странах одинокая и самостоятельная старость давно перестала быть самым трагичным финалом жизни. Система социальной поддержки в самых разных формах работает вполне эффективно. А в российских реалиях уже сейчас (и будет еще хуже) одинокая старость обречена на безразличие государства и нищету.
Портрет одинокого российского пенсионера таков. Каждый третий живет один; каждый пятый — вдовый; больше половины — разведенные; 14% никогда не имели постоянных партнеров; у шестой части нет детей. Одиночество усиливается с возрастом — к 75—80 годам свыше половины всех пенсионеров становятся одинокими.
У одинокой российской старости — женское лицо: 86% составляют женщины. Во многом это следствие катастрофического разрыва продолжительности жизни мужчин и женщин. И еще: став одинокими, пожилые женщины из-за численного превосходства, как правило, не могут найти себе нового партнера. К 70 годам свыше трех четвертей женщин не состоит в браке, а у мужчин этот показатель не достигает и трети. Состояние одиноких пенсионеров намного хуже, чем семейных. В старших возрастах 42% имеют инвалидность. Естественно, даже элементарное обслуживание себя становится для стариков большой проблемой. Но только 3% из них пользовались помощью социальных работников, медсестер или сиделок. И еще они очень страдают от одиночества — в два раза чаще ощущают страх, чувствуют себя отвергнутыми, плачут.
Вывод демографов: «В стране срочно нужно перестраивать систему социальных отношений по уходу за пожилыми людьми». Учитывая, что в России нет денег (и в обозримом будущем не предвидится) на элементарное повышение пенсий, эта рекомендация выглядит абсолютно утопической. Вместе с тем эксперты констатируют: в стареющем обществе социальные расходы будут только возрастать. Предположительно они могут достигнуть 8—10% ВВП. Россия этот груз не потянет.
Тратиться на здоровье значительно выгоднее, чем на нем экономить. Аксиома, отработанная всем цивилизованным миром, в России упорно не приживается. Причем ни в государственном, ни в частном масштабе.
Подушевые затраты на здравоохранение в 2005 году составили в России 561 доллар. Это примерно уровень европейских стран середины 70-х годов. Причем за последние 30 лет расходы на здравоохранение «там» стремительно росли. В Швеции, Дании, Нидерландах рост был десятикратным, в Португалии подушевые расходы выросли в 40 раз. В России такого роста по определению быть не могло, однако если учесть инфляционные процессы, то выяснится, что его в принципе практически и не было.
Система обязательного медстрахования, которая, как предполагалось, улучшит положение дел в здравоохранении, на самом деле привела к дискриминации больных. Территориальная модель финансирования обернулась тем, что количество денег, которое каждая территория тратит на своего больного, отличается в разы. А в отдельных субъектах Федерации эта разница достигает 10—15 раз. Еще парадоксальнее то, что никакой зависимости от уровня затрат на одного больного и заболеваемостью населения в каждом отдельном регионе не прослеживается. Эксперты уверены, что система оплаты услуг в ОМС, которая зависит от того, сколько врач назначит анализов больному и насколько дороги они будут, а не от того, как быстро он поправится, приводит к тому, что хорошо и быстро лечить отдельно взятой больнице невыгодно: сократят финансирование.
При этом в ближайшие годы нагрузка на здравоохранение, учитывая старение населения, только увеличится. По расчетам, к 2025 году объемы поликлинической помощи вырастут в среднем на 10%, стационарной — на 13%, а скоропомощной — на 25%.
И опять демографы вынуждены констатировать: мнение профессионалов чиновниками, составляющими долгосрочные концепции и нацпроекты, с упорством игнорируется.
Например, в нацпроекте «Здоровье» приоритет отдали профилактике инфекционных и наследственных заболеваний. А анализ структуры смертности в расчет не взяли. В России же в ранних возрастах чаще всего умирают от болезней системы кровообращения и от внешних причин, которые по стоимости лечения забирают более половины всех расходов здравоохранения, и очевидно, что вкладываться нужно прежде всего здесь.
Кроме того, абсолютно умалчивается, что страна неизбежно стареет. В долгосрочных концепциях ни слова о нарастающей актуальности развития геронтологии, кардиологии, онкологии, медико-социальной помощи. Поддерживать здоровье стареющей нации — слишком большая роскошь для страны, где не хватает денег даже на борьбу с туберкулезом.
Заключение экспертов звучит как приговор: «Чтобы здравоохранение стало эффективным, необходимо увеличение финансирования как минимум в два раза и более рациональное использование средств». Рекомендация насколько точная, настолько же и бессмысленная.
Доклад о развитии человеческого потенциала в России группа экспертов создавала, опираясь на исследования последних лет. То есть в докризисное время, хотя для России такое определение выглядит условно. Картина «старта», если все же государство собиралось отвечать на демографические вызовы политическими решениями, была нарисована четко и в подробностях. Понятно, что сейчас все не так плохо, как утверждают ученые, — все значительно хуже. Вопрос о том, выживет ли нация в предлагаемых обстоятельствах, не стоит. Конечно, выживет. Вопрос о потерях значительно существеннее.
Оптимизма предполагаемый ответ не вызывает.

По материалам доклада подготовила Наталья Чернова
«Новая газета» 27 мамыр 2009 жыл