Часть III

Вышедший на экран в 2008 году историко-драматический фильм “Мустафа Шокай” (режиссер-постановщик – Сатыбалды Нарымбетов, авторы сценария – Аким Тарази, Ермек Турсунов, Сергей Бодров) основан на воспоминаниях его жены – Марии Гориной. Также в титрах консультантом фильма указан Абдулвахаб Кара, историк-шокаевед из Стамбула, сведения которого, по признанию режиссера фильма, показались наиболее достоверными. Кроме него создатели картины отметили пользу от Алима Алмата, который в свое время два года провел в доме Шокая. Любопытно, режиссер ленты в одном из своих интервью говорил, что в ходе съемок фильма в Стамбуле они в течение трех часов беседовали с Алимом Алматом, тогда как один из соавторов сценария, известный прозаик и драматург Аким Тарази, отвечая на уточняющий вопрос корреспондента газеты “Дала мен қала” в 2005 году, сказал, что тем человеком собственно был не Алим Алмат, а другой, – двоюродный брат Шокая, бывший агент советской военной разведки. В дальнейшем, продолжает писатель, его арестовали по ложному доносу, чуть не расстреляли как немецкого пособника. Отсидев срок, он вернулся на родину. “В моем сценарии этому человеку отводится второе после Мустафы значимое место, но, видимо придется изменить имя”, – заявил в заключение Аким ага. Также он поведал, что видеозапись той самой беседы впоследствии была утеряна из-за нерасторопности молодой девушки-ассистентки, несмотря на просьбу спрятать кассеты в надежном месте, ибо потом из-за нее мог возникнуть скандал.

Что за человек, брат Шокая, сотрудник тайной слубжы и почему его рассказы могли стать причиной проблем для сьемочной группы? Автор сценария однозначно говорит, что тот не был Алмат. И на самом деле последний не имел никаких родственных отношений с Шокаем – его настоящее имя Галымжан Абсалямов, первый скрипач-казах, получивший мировую известность. Служил в Туркестанском легионе, попал в плен. По сведениям он не кипшак, а из племени алим Младшего жуза, близкий родственник Темирбека Жургенова. Никогда не работал в системе советских спецслужб. Из этого следует вывод: сценарист имел долгую беседу с “тем самым Мюнхгаузеном”, – а именно с Байдрахманом Садыковым. В 2005 году только началась подготовка к съемкам, но уже тогда создателями фильма было принято решение задействовать его в картине как персонаж, – видимо таково было условие, поставленное несгибаемым чекистом Байдекен. Более того, его имя, вопреки заявлению сценариста, все-таки не было изменено, а оставлено как есть, также, как имена остальных исторических персонажей – Керенского, Алихана Бокейханова, Фрунзе, Вадима Чайкина, Сталина, Ежова, Риббентропа, Ольцше, Гитлера, Вели Каюма, Хареса Канатбая, только имя Галымжана Абсалямова почему-то дано как Торежан.

Первый раз Б.Садыков появляется в фильме в кадрах, где следовавшего из Ташкента в Москву Мустафу с супругой на железнодорожной станции встречает его мать, которая почему-то берет с собой не кого-то из близких, а именно мальчика Байдрахмана из семьи несколько дальнего для Мустафы ответвления рода бошай. Мустафа величает его уменьшительно-ласкательно – Байдок и уезжая, на память ему вручает тасбих – мусульманские четки. В другом кадре – это начало войны, 1940-год: окровавленный Байдрахман на Лубянке, на допросе у следователя НКВД. Тот допытывает его происхождение, желая услышать всю подноготную биографии своего подопечного из собственных уст. Весь избитый Байдок медленно, но верно излагает: член ВКП (б), женат, имеет десятимесячного сына, дед его Торгай действительно был правителем края от Хивинского ханства, человеком весьма состоятельным, тогда как его отец Садык, то есть сын Торгая датхи являлся однолошадником, так как датха раздал весь свой скот бедным. Услышав это чистосердечное признание, “следак” удивительно быстро смягчается, поверив его словам без каких-либо доказательных подтверждений и сообщает, что вышестоящим начальством принято решение о направлении его на учебу в Харьковскую высшую школу погранвойск. Ну, чтобы искупить вину. Видимо за то, что тот скрывал свое социальное происхождение, покуда в комнате допроса его не поразила холостая следакская пуля.

По сюжету фильма через год мы встречаем Байдрахмана в польском Ченстохове, лагере для советских военнопленных. Здесь работала созданная Восточным министерством Германии комиссия по делам военнопленных во главе с Шокаем, велась запись пленных из Средней Азии и Кавказа, с коими вели беседу члены комиссии. Один за другим подходят Харес Канатбай из Букеевской орды (впоследствии один из руководителей Туркестанского Национального Комитета), Абсалямов, который почему-то решил скрыть свое настоящее имя. Третий человек представляется Шокаю Байдрахманом Садыковым, его племянником, в доказательство чего показывает тот самый тасбих на станции. Происходит трогательная встреча. “Мой Байдок!” непроизвольно вырывается из груди Мустафы и скупые мужские слезы предательски скатываются по его лицу. Спустя время мы лицезреем их уже в Бельска-Баля – польском городке, где расположен лагерь для советских военопленных, на границе с Белоруссией, в комнате, где Мустафа, склонившись над столом, сосредоточенно что-то пишет, видимо письмо наверх, тем временем тот самый Байдок, уже в немецкой военной форме, полулежа в кресле, философствует. Подвергает критике нацистов, приводя живые примеры из жизни страшного Освенцима, а в конце заключает: “Нас убьют. Или немцы, либо наши”. И, многозначительно взглянув на дядю, – мол, это вы довели нас до такого состояния, – молча уходит. Стремительно меняются картины, как на театральном подмостке, – тут же, следом появляются двое немецких офицеров в сопровождении солдат. Старший из них осведомляется об ефрейторе Байдрахмане Садыкове. Получив ответ, что тот уехал на вокзал встречать турецкую военную делегацию, немец чеканным голосом заявляет, что помощник герр Шокая Садыков не воевал на Украине, как он об этом говорил и он вовсе не ефрейтор-артиллерист, в плен не сдавался, а перебежал через линию фронта под Гомелем. Уходя Мустафе вручает папку с документами. Бумаги с грифом “Совершенно секретно” гласили, что старший лейтенант Байдрахман Садыков является выпусником Харьковской высшей школы НКВД СССР, принимал участие в карательных операциях и разоблачениях националистов, членов алашордынского правительства. В 1939 году премирован именными часами лично генералом Зеленским. В начале войны прошел военную подготовку в Высшей школе НКВД СССР, после чего направлен в немецкий тыл для выполнения особого задания под кодовым названием “Франц”. Женат. Ближайшие родственники репрессированы. Документы подготовлены агентом Майнером (видимо работавшим на той стороне фронта нелегалом-абверовцем).

Сцена меняется. В дверях появляется Байдок. Разгневанный Мустафа сует в его руки свой наган, требует, чтобы тот прикончил его, мол, сделай то, за чем ты сюда явился. Тут старший лейтенант взрывается, его прежние намеки вылились в обвинительную речь: “Наших родных и близких репрессировали. Теперь я искупаю вину. Вашу вину. Ибо все началось из-за Вас. А Вы сбежали. Сидите здесь, живете сыто. Издаете свои газетенки. А там людей гнобили в тюрьмах, живьем закапывали в землю. А Вы...”

– И ты закопал? – порывисто спрашивает Шокай, неотрывно глядя в лицо расколовшегося племянника.

– Может быть я единственный, кто решился прекратить этот страшный рок, нависший над нашим родом.

Шокай задумывается.

– Что такое операция “Франц”?

– Операция по уничтожению личного врага товарища Сталина, предателя, националиста Мустафы Шокаева.

– Так стреляй в меня!

Пауза. Байдок падает на колени:

– Прости, аға!

– Тогда беги отсюда.

– Давайте, бежим вместе.

– Нет. А тасбих оставлю себе. Зачем он тебе, безбожнику. Иди!..

(Кадр из фильма «Мустафа Шокай». Актер Берик Айтжанов в роли Байдрахмана Садыкова)

Вот один из комментариев от авторов фильма прозвучавший в самом конце картины: “Агент НКВД Байдрахман Садыков, ныне полковник КГБ в оставке, живет в городе Алматы”. То есть, все-таки сбежал, благополучно вернулся к хозяевам, и пережив устроенный ими кромешный ад в сталинских лагерях, осел в тогдашней столице республики. Как не верить после этого его  рассказам, где события и факты так ладно сходятся со страшной правдой жизни того сложного времени, каково описание шпионских страстей! – Лубянка, спецшкола, спецподготовка, сфабрикованная легенда для переброски на другую сторону для выполнения сверхсекретного задания, работа в тылу врага, побег, прохождение фильтрации и перепроверок, незаслуженно понесенное наказание, последующее восстановление доброго имени... А какова самооправдывающая мотивация, двигающая человека к выполнению дьявольской задачи – шутка ли завалить родного дядю! – искупить его вину собственным самосудом, ценою жизни уравнять грехи последнего.  Измышления разума, задавшие траекторию описанным событиям.

Жаль, что только в догонку вопрошаю почему сценаристы и редакторы киностудии не сделали мало-мальский фактчекинг, “оперативным путем” перепроверили бы рассказанное. На всякие форс-мажорные, которые не преминули возникнуть, например, утерянная запись. Хотя сохранилась история чекистской исповеди, – иначе и сценарий бы остался ненаписанным. Все можно было бы уточнить, покопавшись в библиотеке, в моем случае просто погуглил Интернет, предварительно структурировав поиск.

В фильме приводятся названия трех военно-учебных заведений того времени: в Лублянке говорили о Харьковской высшей школе погранвойск, в оперативных сообщениях же агента Майнера фигурируют еще два заведения – Харьковская высшая школа НКВД СССР и Высшая школа НКВД СССР. По контексту выходит, что в первой из них Байдрахман отучился, а во второй в начале войны прошел спецподготовку. Понятное дело для решения какой задачи: политическое убийство.

Идем последовательно. Первое упоминание – Харьковская высшая школа погранвойск, куда был направлен Садыков после Лубянки. Такого заведения именно под таким названием нет. Есть Харьковская школа НКВД, образована она в 1936 году, а в 1937-м переименована в Харьковскую школу ГУЛАГа НКВД СССР. С июля 1938 года Школа по подготовке оперативного состава для ИТЛ НКВД. В апреле 1939-го ликвидирована. Второе – 2-я объединенная пограншкола в Харькове, в апреле 1937 года преобразована в Харьковское военное училище пограничных и охранных войск НКВД СССР им.Дзержинского. С 1939 г. Харьковское военное училище войск НКВД им.Дзержинского. В феврале 1941-го переименовано в Харьковское кавалерийское погранучилище НКВД СССР им.Дзержинского. С октября 1941 года передислоцировано в Ташкент, дальше в Алматы, здесь же преобразовано в Алма-Атинское военное училище войск НКВД СССР (позже Высшее пограничное командное училище КГБ при Совмине СССР). Третье – Межкраевая школа НКВД СССР в Харькове. И наконец в Харькове имела место быть Школа особого назначения УПО, полное название Школа особого назначения Украинского пограничного округа при Спецбюро НКВД.

Итак, первая нестыковка. Выходит, названия учебных заведений, куда был направлен Садыков из застенков Лубянки – Харьковская высшая школа погранвойск, а также Харьковская высшая школа НКВД СССР, которую он закончил, на самом деле в точности не совпадают с названиями существовавших в то время в городе Харькове вышеперечисленных военно-учебных заведений. В этом списке Школа УПО сразу отпадает, так как факт существования этого заведения настолько держался в секрете, что даже документы об ее окончании на руки не выдавались (из выпускников Школы в случае войны готовили диверсантов и руководителей партизанских отрядов), к тому же она была ликвидирована в 1938 году самим НКВД. Невозможным представляется также учеба нашего героя в Харьковской школе НКВД, потому что там готовили специалистов для ГУЛАГа – начальников тюрем, колоний, оперативного состава для ИТЛ и прочие, к тому же обучение шло в форме усовершенствования и переподготовки или подготовки на краткосрочных курсах. Самое главное, ее закрыли в 1939 году. А Садыков, по фильму, направлен на учебу в 1940-м.

Остается два заведения: Межкраевая школа и Пограншкола. В первом из них набор осуществлялся из числа партийцев и комсомольцев от производства и демобилизованных младших командиров Красной Армии. Заканчивали с присвоением воинского звания (чина) сержанта госбезопасности (армейского лейтенанта). В принципе Садыков мог туда попасть по производственному набору, но в фильме говорится о школе пограничников – Межкраевая к ней никак не относилась. Поэтому она тоже отпадает и в нашем списке остается только Харьковское военучилище пограничных и охранных (внутренних) войск. Оно представляло собой многопрофильное военно-учебное заведение, в состав которого входили кавалерийский, оружейно-технический, авиационно-технический отделения и автобронетанковый дивизион. Садыков в принципе мог быть сюда направлен, – еще в 1940 году в училище были организованы курсы по подготовке оперативных работников для погранвойск из лиц, знающих восточные языки и языки Азии. Однако, если быть совсем дотошным, – а это то, что нужно в нашем случае, – с 1939 года это заведение было преобразовано в Харьковское военучилище войск НКВД, то бишь он перестал существовать как заведение для погранвойск, соответственно следователь из Лубянки не мог сказать о нем как о школе погранвойск – во-первых, не школа, а училище, во-вторых без приставки “погран”. Не думаю, что в то время на Лубянке сидели кисейные гимназистки. Но теоретически можно допустить, что сценарист вынужден был писать об этом по памяти, кассеты-то утеряны.

Однако факты – вещь упрямая. Если даже не принимать во внимание разнобой в годах (Лубянка определила Байдекен в спецшколу в 1940-м, тогда как по-немецки дотошный агент Майнер докладывал своему начальству, что тот ее закончил в 1939 году), еще одну явную опечатку в названии (в системе учебных заведений НКВД того времени статус “высшей школы” носили лишь Высшая школа войск НКВД и Высшая школа НКВД, оба с дислоцированием в пригороде Москвы), невольно обращает на себя внимание явный перекос в возрасте неофита: примечательно, что краевед из Кзыл-Орды, председатель фонда Мустафы Шокая Базарбай Атабаев после выхода фильма на экран, резонно обратил внимание на неверное указание в киноленте года рождения Байдрахмана Садыкова – 1910 год, когда на самом деле тот родился в 1924 году. Стало быть, если он действительно направлен в училище в 1940 году, то ему тогда должно было исполниться 16 лет, если закончил спецшколу в 1939-м, то еще пуще – поступил в 1937-м, то есть в 13 лет, проучившись два года, закончил училище в пятнадцать. Конъюнктура тех лет не допустила бы такого, даже если он вундеркинд с выдающимся военным умом – набор в военно-учебные заведения осуществлялся строго по призывному возрасту, по достижению 18 лет. И еще: как в столь юном возрасте, то есть в 14-15 лет от роду принимать активное участие в карательных операциях и разоблачениях националистов, – получить именные часы от генерала, и буквально через год-другой, то есть летом 1941-го, в семнадцатилетнем возрасте пройти спецподготовку в высшей школе ведомства Берия?!

Высшая школа НКВД СССР, о которой говорится в донесении агента абвера, действительно существовала. Создана она была в 1930 году как Центральная Высшая школа ОГПУ, в 1939-м реорганизована в Высшую школу НКВД, в марте 1941-го переименована в Высшую школу Наркомата госбезопасности СССР, но с началом войны, с июля 1941 г., в связи с обьединением НКГБ и НКВД, снова стала называться Высшей школой НКВД. Если верить абверу, прохождение переподготовки в данном заведении Садыкова состоялось именно в этот период, поэтому в фильме название его приведено правильно. Школа осуществляла подготовку и переподготовку сотрудников по различным направлениям контрразведывательной работы, а с началом войны, 23 июля 1941 г. при Школе был организован временный курс по подготовке оперативных работников для Особых отделов НКВД (850 человек, срок обучения – 24 дня, занятия начались 26 июля 1941-го, а с августа того года срок обучения увеличен до трех месяцев). Но Байдекен никогда не представлял себя контрразведчиком, в том числе “особистом”, он везде (в своих разговорах и тех документах, которые были признаны липовыми) значится как сотрудник внешней разведки. Может быть так, что в стенах той Школы кроме контрразведчиков готовили агентов в иных целях? С началом войны такой прецедент был: как уже упоминалось, перед войной внешняя разведка (НКГБ) отделилась от контрразведки (НКВД), тогда же летом 1941 года Особая группа во главе замначальником Первого (разведывательного) управления Наркомата госбезопасности (НКГБ) П.Судоплатова срочно приступает к организации резидентур, оперативных групп и подготовке агентов-одиночек для выполнения спецзаданий за линией фронта, в том числе из числа слушателей Высшей школы НКВД. В принципе, Байдрахман Садыков мог быть включен в эту группу как агент-одиночка для выполнения спецзадания – физического устранения Шокаева. Но группа подбиралась исключительно из наиболее подготовленных слушателей, самых прожженных разведчиков, скажем так. Мог ли семнадцатилетний юнец Байдрахман оказаться в том составе профессионалов. И еще судя по его повести, он в конце 1941-го находился в Иране, на операции “Трабезон”, стало быть, если верить создателям фильма, Садыков прибыл туда после своего побега летом или в начале осени из Бельска-Баля. В таком случае как понять заверение сценариста киноленты в своем интервью от 2005 года, что тот после возвращения из Польши был подвергнут подозрению соответствующей службой НКВД, что его даже едва не расстреляли? Мог ли Центр подозреваемого в “двойном стандарте” и не выполнившего задания агента тут же отправить на осуществление архиважной и сверхсекретной операции в Иране? …

И последнее. Касаемо генерала Зеленского.

Такой генерал на самом деле был и он единственный генерал с такой фамилией в 1940-е годы. Его имя наиболее часто упоминается в составе группы военачальников, принявших и командовавших Парадом Победы в 1945 году, – он стоял рядом с Жуковым и Рокоссовским. Генерал-майор Петр Павлович Зеленский (1891-1977) в годы Гражданской войны командовал кавдивизией в составе 1-й Отдельной Кубанской кавбригады. Дальнейшая военная карьера запутана: в литературе о нем упоминается как о бессменном адьютанте Буденного с 1919 года по 1944-й, иногда адьютантом Ворошилова, а еще Рокоссовского. В принципе он мог вручить Байдекен именные часы, – они в те времена относились к разряду боевых наград и вручались отличившимся по службе от имени высшего начальства или от имени командира части его адьютантом, теоретически даже семнадцатилетнему бойцу, показавшего в 1939 году, а может и раньше, рвение в службе, в том числе в борьбе против контрреволюционеров. Да вот опять незадача: генерал Зеленский в тот год сидел в тюрьме. Репрессировали его в 1938-м, разумеется, по нашумевшему “военному делу”, вполне возможно, вместе с комкором Рокоссовским, при котором вероятно состоял на службе Зеленский. Неизвестно, когда освободили Зеленского, скорее это случилось не раньше марта 1940 года, когда по ходатайству Тимошенко выпустили Рокоссовского, предварительно выбив ему несколько передних зубов и сломав три ребра. Думается, такая же участь постигла и его приближенного – генерала Зеленского. Трудно представить, что недавний обитатель Лубянки торжественно вручает юнцу из далекого аула Сулу-Тобе в награду именные часы.

Почему создатели фильма не сочли нужным проведение работы по проверке фактов на соответствие. Это напрямую относится и к персоне Шокая, в фильме сплошь и рядом несоответствие вех его биографии. Вышеупомянутый краевед Базарбай Атабаев в этой связи указывая на откровенные ляпы в фильме, обращает внимание на то, что Керенский представляет Шокая всем как своего сокашника по учебе. Да, есть такой эпизод – на балу у ташкентского генерала Еникеева будущий глава Временного представительства дважды врет, сказав окружающим их людям: “Мы с Мустафой вместе учились. Он депутат мусульманской фракции Госдумы”. А позже в Париже, в редакции возглавляемой им газеты “День” говорит Шокаю: “Я предлагал тебе портфель министра, но ты отказался”. Таких фактов нет, это ложь, небылицы, впервые придуманные Шевердиным в своем романе, дабы сделать образ Шокая “почерней и погуще”, затем благополучно перекочевавшие в рукописное произведение его талантливого “жиен” – Байдрахмана Садыкова. Стало быть, эти и другие “истории” были рассказаны сценаристу фильма самим Байдекен, возможно даже он вручил Акиму Тарази один экземпляр того своего рукописного опуса – и не только первую часть, вероятно к тому времени были закончены и другие части повести, где читатель переносится к событиям в Германии. Неужели авторы фильма не знали о существовании других источников, отрицающие участие Садыкова в тех операциях, например, книги Амирхана Бакирова, где документально доказано, что лжеполковник не имел никакого отношения к операции “Франц”? Скорее всего знали. Тем не менее сценаристы упорно вкладывают в уста находящегося за кордоном “старшего лейтенанта НКВД” Байдекен слово “Франц”. В чем причина такого пренебрежения документально подтвержденными фактами?

На этот вопрос, по-моему, в основных чертах дается ответ в статье Б.Атабаева “Мұстафатанудағы кейбір қайшылықтар” (“Некоторые противоречия в мустафаведении”). Автор предполагает, что создатели фильма сознательно пошли на показ в кинокартине образа Байдрахмана Садыкова, чтобы фильм состоялся как художественная вещь, а также в целях проведения линии с операцией “Франц”. Думается, шокаевед не далек от истины, но мнение требует уточнений: тут авторы фильма действительно пошли на рискованный, но гарантированный шаг, обеспечивающий безусловный зрительский успех и монетизацию в широком прокате. На то имелся материал, сомнительный, но весьма интересный по своей сути, с претензией на сенсационность. Вот и нажали на шпионский детектив, в духе времени, с учетом потребностей невзыскательного зрителя, – обывателя, скажем так. А как быть с исторической правдой? Да она подождет. Тем более не все ясно в этой истории, все так запутано (запутано настолько, что авторы лагерь Ченстохов ставят впереди Бельска-Баля, тогда как последним лагерем, который посещал Шокай, был Ченстохов – оттуда он поехал в Берлин, где пять дней спустя умер, или же показывают встречу Шокая с Ольцшой в 1941 году, тогда как последний пришел в систему контрразведки РСХА лишь в 1943-м). И пошли сценаристы на поводу баек Байдекен. Легче поверить, чем проверить, еще пуще доказать. А закаленный многолетней службой на стезе “жиенства” полковник и на этот раз безошибочно разгадав намерение собеседников выдавал то, что они хотели услышать. Это он умеет.

Впрочем, и здесь имеется одно отклонение. В 2005 году Аким Тарази дает интервью, в котором касательно смерти Шокая, сказал, что советские спецслужбы дважды покушались на жизнь национального вождя. Но оба раза безуспешно: первый раз, вероятно в Стамбуле, Мустафа чудом спасается от убийцы, засланного Кремлем, второе покушение, вернее попытка, имело местом действия Париж, где Шокай по наитию, заподозрив неладное, выгоняет прочь внедренного агента. По всему метод “засланного казачка” в лице двоюродного брата третья попытка. Мустафа распознает его намерение и рассказывает увиденный им сон, в котором его дед Шокай предупреждает “Ей, отпрыск мой, пригрел ты на собственной груди гремучую змею, будь осторожен!” После этого брат, – читай Байдрахман Садыков, – не решается осуществить задуманное. Однако в фильме иная трактовка. Стало быть, создатели фильма спустя время все-таки переделали этот кусок в сценарии, убрав фольклорно-метафизический мотив ясновидения – внесли существенные корректировки, более приближенные к жанру политического детектива, лихо закрученный шпионский сюжет с двойным и тройным перевоплощением. В результате всего этого чуть ли не половина картины состоит из образа Байдрахмана Садыкова, в целом в фильме витает его дух в виде эпизодов с его подачи, основанных на небылицах Говорят, некоторые зрители, выходя после премьерного показа, звонили знакомым и говорили, что смотрели фильм о жене Мустафы Шокая. Я бы сказал, и о Байдекен. И неспроста в конце  письма одной строкой отдается ему дань уважения: “Агент НКВД Байдрахман Садыков, ныне полковник КГБ в отставке, живет в городе Алматы”. По моим подсчетам, если верить версии создателей фильма, в том, 2008 году “призовому агенту” НКВД должно было стукнуть 98 лет...

Правильно ли поступили авторы киноленты, фокусируя на попытке покушения на главного героя? Может мотив историчен сам по себе, но соответствует ли он исторической правде? Насколько мне известно, нет достоверных сведений, указывающих на попытки физического устранения Шокая. Во всякам случае, не помню, чтобы кто-нибудь из шокаеведов писал или говорил об этом. Наоборот, по их сведениям, в 1926 году советское правительство предлагало Шокаю вернуться на родину. Позднее, в 1950-е годы советские дипломаты в Стамбуле с подобным предложением выходили и на Заки Валиди Тоган. Тогда посредник (советский нелегал) сказал ему, что его запросто могли бы убрать в любое время, когда пожелают, но советы этого не сделали, потому что они хотят, чтобы он вернулся на родину, с условием полного раскаяния. Тоган вежливо отказался. Умер своей смертью, дожив до глубокой старости. Советы больше его не беспокоили. Хотя думается, для всесильной структуры, организовавшей убийство средь бела дня окруженного телохранителями донского атамана Краснова в Париже, Троцкого в Мексике, похитившей генерала Скобелева в собственном парижском доме, устранить незащищенных среднеазиатских эмигрантов большой проблемы не составляла. К тому же у Берия для  достижения такой цели в отношении  Шокая и иже с ним в самом фашистском логове было достаточно Кара Джалладов (Черных Палачей), кои не чета новоиспеченным байдрахманам. Таким образом, нет ни одного подобного факта, даже попытки покушения. Любопытна в этой связи история узбека-перебежчика из Красной армии Джизакли Шорабай, рассказанная Энвером Алтайлы, офицером Туркестанского легиона, позже состоявшего на руководящих должностях в ЦРУ. Шорабай очень хорошо говорил и по-русски, и по-немецки, после своего перехода к немцам он встречался с главой ТНК Вели Каюм-ханом и признался, что он агент НКВД, которого специально готовили, чтобы убить Каюма. Шорабай сказал, что его замучила совесть, и он решил не совершать убийство, потому что ему стало ясно, что Вели Каюм на самом деле патриот, горячо любящий Туркестан. Каюм-хан поверил такому чистосердечному признанию, устроил его на работу в пропагандистскую радиостанцию. Далее Алтайлы поведает, что Шорабай из Джизака на самом деле был агентом советской военной разведки, но никакого плана по убийству Каюма никогда не существовало. История об убийстве была специально придумана, чтобы завоевать доверие главы ТНК. Реальной целью Шорабая было выведать для НКВД информацию о действиях и намерениях Комитета и руководства легиона, заманить легионеров в руки советов. Расчет был прост: убьешь Шокая – на его место придет Каюм, убьешь Каюма – поставят Хареса Канатбая. Лучше через агентов внести раскол среди комитетчиков и легионеров, дальше направлять их действия в нужном для себя русле. И неспроста советская сторона всегда открещивалась от своего участия в скоропостижной смерти Шокая – есть архивные документы, где чекисты анализировали обстоятельства и причины его кончины. Поэтому в фильме у знающих людей невольно вызывают усмешки кадры, где раздосадованный острой разоблачительной работой Шокая, карикатурный Сталин бросает карикатурному же главе НКВД Ежову фразу: “И не делай мне головную боль со своим Шокаем...” Мол, убери того. Но ведь исторический Сталин в таких случаях не намекал, а прямо ставил задачу перед соответствующими службами, более того сам участвовал в разработке планов по ликвидации его политических противников. Так что, не стоит на ровном месте искать Рамон Меркадеров. А то получается, что агент-убийца задание не выполнил, не убрал “объект”, но живее всех живых. Так не бывает...

Разумеется, в художественной вещи не обойтись без домысла и вымысла. Но не в такой степени. Раз исторические персонажи в фильме выведены под своими именами, то и факты, события не должны расходиться с исторической правдой, они не должны подвергаться искажениям в угоду художественной задаче – ведь известно, что правда жизни превращается в правду искусства лишь тогда, когда они, сомкнув ряды, вместе изображают жизнь в ее самых высших проявлениях: мрак и свет, хаос и порядок, добро и зло, счастье и несчастье, радость и горе, правда и ложь, быль и небылица, вымысел и действительность, идут бок о бок в зримой и незримой непримиримой антагонистичности друг к другу. Человеку свойственно стремление донести свою правду, тем хуже, если она ненароком подменится полуправдой, полуистиной, похожей на полупустую бочку. Жартыкеш шындық – жаудан жаман. Полуправда – хуже врага. Но, чтобы не поддаться искушению дьявола нужны гражданская позиция, непоколебимая вера в то, что когда-нибудь историческая истина восторжествует, а еще нужен талант. Каждый из создателей фильма “Мустафа Шокай” талантлив в своей стезе. Это признанные, заслуженные люди, имеющие весомое место в кинематографе. Не думаю, что они намеренно исказили хорошо известные исторические факты, то есть сфальсифицировали историю, подчинив ее определенным целям, оставаясь в плену советской системы координат. Но бывает, что и конь о четырех ногах спотыкается, так и создатели фильма просто не смогли устоять перед творческим соблазном, возникшим у них после появления на их пути такой неоднозначной, – не побоюсь этого слова, – магнетической фигуры как Байдрахман Садыков, перед соблазном сделать  увлекательное кино на канве его россказней, очень похожими на правду. Ведь и автор этих строк столько лет барахтался в паутине этой иллюзии и оставался бы там, если бы совершенно случайно не наткнулся на книгу Шевердина. Талант таких байдекенов шлифует только дьявол...

Максат Таж-Мурат

Часть I. Неразгаданная тайна Мустафы Шокая

Часть II. Неразгаданная тайна Мустафы Шокая

Abai.kz